|
Статистика
|
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
|
Могли ли спасти СССР от развала его Вооруженные Силы? ← СССР
 26 декабря 2011 года исполнилось 20 лет с того дня, как официально прекратил свое существование Союз Советских Социалистических Республик – одна из ведущих мировых держав ХХ века. Причем до сих пор как в России, так и за ее пределами не стихают споры о том, почему это произошло. Продолжаются дискуссии и по такому вопросу: могли ли спасти СССР от развала его Вооруженные Силы? Ответ на него важен еще и потому, что в канун гибели Советского Союза был подготовлен и даже реализован ряд важнейших решений в области военной политики, которые сегодня назвали бы реформами. Что же конкретно удалось тогда сделать и по какому пути могла пойти страна? На эти и другие вопросы отвечает начальник Генерального штаба Вооруженных Сил СССР, ныне член попечительского совета фонда содействия научным исследованиям проблем безопасности «Наука-ХХI» генерал армии Владимир Лобов.
Лишь бы не было войны
– Владимир Николаевич, в декабре 1991 года с географических карт исчез Советский Союз. Произошло событие, которое Владимир Владимирович Путин назвал величайшей геополитической катастрофой минувшего столетия. Почему тогда не сказала своего веского слова армия, а ее высший офицерский состав не сыграл никакой роли в спасении СССР?
– Говорить, что офицерский состав не сыграл никакой роли, думаю, нельзя. Дело в том, что мы, офицеры, принимали военную присягу на верность Родине, своему народу.
На всех уровнях нам внушалось, что у нас нет внутреннего противника. Армия готовилась защищать страну, народ от внешнего агрессора, и вся идеологическая работа с людьми снизу доверху строилась именно в этом ключе. А если человека воспитывают на протяжении многих лет в таком русле, то у него вырабатывается определенный стереотип мышления.
Само время было непростым. В армии шла смена поколений. В запас уходили фронтовики, руководившие Вооруженными Силами долгие годы. Они были, образно говоря, воспитаны и «заточены» под определенный порядок действий. Над всеми (молодыми и ветеранами) довлел синдром Великой Отечественной, в которой мы потеряли почти 26 миллионов наших сограждан. И, конечно, в подсознании у каждого сидела мысль: лишь бы не было войны, тем более гражданской. Наша идеология тех времен, повторю, говорила, что у страны есть только внешний противник. А внутри для армии противника нет. Все это сказалось на развитии событий. Причем в таком положении оказались не только генералы, но и весь офицерский корпус. Нет смысла называть фамилии.
Надо понять: военный человек подвластен и принимает присягу, над ним всегда стоит политическое руководство. Поэтому новых «декабристов» среди генералитета, как вы понимаете, не нашлось. Да и не могло найтись – может, это и предотвратило большую кровь.
– Но ведь был еще шанс спасти Союз на последнем Всеармейском офицерском собрании. Все мы помним, как успокаивал тогда офицеров маршал авиации Евгений Шапошников…
– Такого шанса не было и быть не могло однозначно. Более того, я вам скажу: вопрос был предрешен. Ну сколько в зале находились человек? Триста, пятьсот… Что они могли? Ни один из них не был готов к каким-либо решительным действиям ни в моральном, ни в политическом, ни в военном отношении.
Хотя все в стране и армии задолго до этих событий понимали: надо что-то менять. Между гражданским обществом, людьми в погонах и руководством страны возникало все больше мировоззренческих противоречий. В государствах – членах Организации Варшавского договора, я тогда возглавлял Штаб объединенных вооруженных сил ОВД, сменилось все политическое руководство. К власти пришли люди другой идеологии, мировоззрения и взглядов. Это были взгляды, ориентирующиеся на рыночную экономику, выход из Варшавского договора, а значит, и уход из нашей политической и экономической системы.
Кстати, и в правящей элите Советского Союза появились новые лица. Они, с одной стороны, несли на себе отпечаток старых отношений и пристрастий. Но с другой – многие из них уже знали иностранные языки, побывали за границей, увидели иную жизнь. Видимо, им хотелось изменить облик СССР. Ведь мы оказались в экономическом тупике, поскольку проспали технологический рывок Запада. У нас в эти годы не оказалось ни передовых технологий, ни современных станков, ни производственных линий. Стремительно нарастала зависимость от импорта продовольствия. А цены на главный источник поступления свободно конвертируемой валюты для закупок всего необходимого за рубежом – нефть падали.
Не менее сложные процессы происходили в армии, оборонной промышленности. Страна тогда подошла к сложнейшей развилке своего исторического пути. Как быть дальше? Куда двигаться? Поэтому говорить только о высшем военном руководстве ни в коем случае нельзя. А вот руководители государства, чувствуя неотвратимость надвигающихся процессов, судя по всему, не сумели увидеть приближающихся событий.
Повторю: хорошо, что в 1991 году удалось избежать большой крови, в 1993-м, замечу, уже не удалось… Но и после этого людям в погонах еще лет пять подряд, как заклинание, твердили: «Армия – вне политики». Никто не хотел, чтобы Вооруженные Силы политизировались или, не дай бог, захотели поучаствовать в приватизации… И это, может быть, на том этапе спасло страну.
– А вмешательство внешних сил, на ваш взгляд, при распаде Союза ССР было?
– Разговор о спецслужбах отдельный. Но, например, всем известно: в 1985 году американцы постарались с помощью некоторых нефтедобывающих государств Ближнего Востока искусственно снизить цену на нефть до уровня, ниже которого добывать ее в СССР становилось просто экономически невыгодно. Это объяснимо: шла холодная война, достигло пика жесточайшее противоборство одной социально-политической системы с другой. Вспоминаю слова американского президента Джорджа Буша-старшего, его оценку событиям тех лет и участия Соединенных Штатов в этих процессах. Об этом было, в частности, заявлено им в выступлении перед сенатом США.
Как пахнет порох?
– Вы сказали, что мы оказались в экономическом тупике. Тогда, может, и не следовало спасать СССР? Ведь многие союзные республики были дотационными и существовали за счет центра. Это притом что российское Нечерноземье так и оставалось без дорог, нормальных условий жизни…
– К данной проблеме можно и нужно подойти по-другому. СССР за время своего существования вложил громадные средства в Казахстан, Киргизию, Таджикистан, другие республики. Эти средства выражаются астрономической суммой. В отличие от США, где истребляли коренное население Северной Америки – индейцев и загнали его в резервации, наша страна помогла республикам подняться с колен, шагнуть из одной общественно-экономической формации в другую. До 1924 года некоторые из них не имели даже своей государственности и письменности. Не говоря уже о развитой экономке.
Действительно, это делалось порой в ущерб Нечерноземью, коренному населению России. Турксиб, Байконур, целина – все дело рук соотечественников. А кто обучал и готовил национальные кадры?
Самая большая ошибка руководства СССР заключалась, на мой взгляд, в том, что оно проморгало стремительный рост национального самосознания в этих республиках, не заметило, насколько выросла национальная элита и ее запросы. Можно вспомнить волнения, которые вспыхивали в республиках в те времена. Это и Грузия, и Казахстан, и Фергана в Узбекистане, и Сумгаит в Азербайджане… Происходившее свидетельствовало о нарождающихся непростых событиях, которые потом и произошли.
Даже так сказать «бракоразводный процесс» между республиками можно было оформить по-другому, более цивилизованно. Скажем, Союз преобразовать в конфедерацию, но на соответствующих условиях.
– В 1987–1988 годах вы подготовили такие же, как ныне, радикальные предложения по военной реформе. В чем заключалась их суть и почему они не были все-таки реализованы?
– Долгие годы нам казалось, что проверенная в боях организационно-штатная структура войск самая лучшая. Рота – батальон – полк – дивизия – армия… И действительно, она не раз испытывалась в огнях сражений. Но постепенно закостенела, перестала учитывать динамику стремительно меняющегося времени, его вызовы и техническую революцию.
Что такое дивизия? Это 12–14 тысяч человек, четыре полка, в каждом из которых по три батальона… Структура, повторю, проверенная войной и даже традициями русской армии. Но техника и вооружение уже другие. В войска поступали все более совершенные образцы оружия с новыми тактико-техническими характеристиками. Они позволяли вести более маневренные боевые действия, на более широком фронте, на большую глубину.
На смену БТР-152 пришли БТР-60, потом – БТР-60ПБ, затем армия получила БМП-1, оснащенные уже не только пулеметами, но и пушками, ПТУРСами, более совершенными средствами связи. Каждое отделение стало моторизованным, получило возможность динамично передвигаться на поле боя. А структура войск при этом осталась прежней.
Наконец, появились БМП-2, БМП-3 с огромнейшими возможностями. Их опять втиснули в старую организационно-штатную армейскую структуру. То есть содержание постоянно развивалось и обновлялось, а форма оставалась прежней. Бесконечно так продолжаться не могло. Увы, ни аналитические доклады из войск, ни выводы экспериментальных учений не могли все это сдвинуть с мертвой точки.
Топталась на месте и военная наука, эксплуатируя по старинке опыт Великой Отечественной, никак не учитывая происходящих в армиях других стран и у себя в том числе изменений. Устарели боевые уставы, нормативы… Еще раз отмечу: форма вошла в противоречие с содержанием. Требовалось все это менять.
Постепенно утвердилось мнение о необходимости радикального реформирования Вооруженных Сил. А тут как раз крупнейшие маневры «Запад-81», которыми мне поручили командовать. Тогда до полного штата была развернута 28-я армия (Гродно). Реально все действовало – разведка, связь… При подготовке к учениям и в их ходе пришли к выводу: при старой структуре войск в реальном бою не обеспечим соединения всем необходимым. Небольшой пример. В армии был батальон материально-технического обеспечения. Но когда рассчитали расход боеприпасов для огневого поражения противника артиллерией, то оказалось, что на каждое орудие надо полтора боекомплекта – по 120 снарядов. Вес одного 45 килограммов. Чем и как их оперативно доставить? Выяснилось, что для этого требуется не батальон, а целая бригада, чего ни в одном боевом документе не предусматривалось…
Безусловно, все это понимали и министр обороны Дмитрий Устинов, и начальник Генерального штаба Николай Огарков. Министр как-то при мне сказал начальнику Генерального штаба: «Сколько времени минуло после войны, мы уже забыли, как порох пахнет. Пришла новейшая техника, а где она проверена? Где обкатаны боевые уставы?». Оказалось, нигде.
На дворе стоял 1981 год. Маховик государственной машины крутился уже с большой инерцией. Руководство не хотело серьезных перемен ни в стране, ни в армии. Поэтому подготовленные по итогам тех учений предложения пришлись не ко двору. Документы так где-то и пылились, хотя реформа Вооруженных Сил уже, образно говоря, стучалась в двери.
Традиции и амбиции
– Но насколько кардинальны были новшества? Что же предлагалось?
– В числе других было предложено, например, создать новую организацию соединений и объединений, сформировать совершенно новые части с новой оргштатной структурой. Это могли быть бригады по типу сегодняшних или дивизии – неважно как бы они назывались. Главное в том, что они не ослаблялись, а усиливались. Новая структура становилась более мускулистой, мобильной, располагала мощными огневыми возможностями. При этом в общевойсковой армии оставалось прежнее количество танков – 1100. Мощь – будь здоров!
Естественно, пересматривались в связи с этим и многие нормативы. То есть сокращая и приводя объединение в новую форму, увеличивали всю его боевую мощь в полтора раза. При этом уменьшались расходы на создание и комплектование войск. А материальная сторона вопроса при стагнирующем народном хозяйстве СССР, согласитесь, имела значение.
Экономились средства и за счет массы сокращаемых офицерских, генеральских должностей. Например, число генералов в общевойсковых армиях уменьшалось в три раза. Причем эти предложения касались не только объединений Сухопутных войск, но и других видов Вооруженных Сил.
Предлагалось также провести реформу воинских должностей и воинских званий. Чтобы офицер сразу получал звание и денежное довольствие, которому соответствовала его должность, а не «выхаживал» по несколько лет.
Было просчитано: только упорядочение воинских званий и должностей давало экономию в размере 40 процентов от всех выделяемых средств. Кроме того, предлагалось запретить носить погоны представителям различных гражданских структур. Военную форму должны иметь только те, кто связан с защитой страны от внешней агрессии. Зачем, например, погоны железнодорожникам, лесникам?
Мысленно оглядываясь назад, считаю, что это могла бы быть даже не реформа, а целая революция. Но такой радикализм, видимо, и напугал кое-кого.
– Получается, эти предложения в какой-то мере опередили время и их начисто отвергли?
– Удивительно, но некоторые из них были даже утверждены на коллегии Минобороны в октябре 1991-го. Но косность мышления, нежелание перемен все же в конечном итоге победили. Хотя от перемен, как показывает история, никуда не уйти… Кое-что из выработанных тогда предложений просматривается в сегодняшних изменениях.
Объединить ядерные силы
– И все-таки одно из ваших предложений, которое затрагивало ядерную составляющую Вооруженных Сил, было одобрено на самом высоком уровне, начало работать…
– Тогда впервые был введен термин «Стратегические силы сдерживания» (ССС). Никто не знает, почему его ввели. В то время они во многом были разрозненны. Флот сам по себе, авиация сама по себе, РВСН, СПРН сами по себе. Взаимосвязи и четкого взаимодействия между ними не было.
В это же время шли международные переговоры и сокращались ядерные силы, что потребовало объединить их в одну структуру на базе Ракетных войск стратегического назначения. Это позволило бы принимать оперативные решения, организовывать четкое взаимодействие и сократить расходы на создание и содержание этих сил.
Было предложено, чтобы в Стратегические силы сдерживания вошли РВСН, СПРН, КВ, СККП, ПРО, УНКС. Этот расклад был доведен министром обороны непосредственно до президента СССР Михаила Горбачева. И предложение было принято.
12 ноября 1991 года вышел президентский указ о создании нового вида Вооруженных Сил – Стратегических сил сдерживания. В чем еще их смысл? Тогда шло усиленное сокращение ракетных войск, средств доставки ядерного оружия. На переговорах с США мы делали одну уступку за другой. И был сделан вывод: чем меньше остается ядерных сил, тем надежнее и жестче они должны управляться, контролироваться.
Считаю, то решение не утратило своей актуальности до сих пор.
– Во что в итоге это все вылилось?
– Указ президента – это указ президента. Его надо выполнять. Главкомом нового вида Вооруженных Сил – Стратегических сил сдерживания был назначен генерал армии Юрий Максимов. В состав РВСН вошли Космические войска. Однако на этом все заглохло.
Такое половинчатое решение, естественно, ничего не давало. Собрать все ядерные средства в один кулак в то время не удалось. А начавшаяся было реформа ССС постепенно сошла на нет. Через пару лет и Космические войска вернули на круги своя.
Таким образом, в то время единая система управления ядерными силами, родившись, так и не дала ростков. Но заложенные в ней идеи потом все-таки были использованы при создании Сил ядерного сдерживания (СЯС).
– Вы пробыли на должности начальника Генерального штаба сравнительно недолго. Чем было вызвано ваше дальнейшее перемещение по службе?
– По тем смутным временам мне довелось возглавлять Генштаб достаточно – около полугода. Просто таким был исторический отрезок в развитии нашей страны и Вооруженных Сил, когда в политику, армию пришло, повторю, новое поколение людей. Ведь чего греха таить, мое назначение на должность начальника Генерального штаба отчасти тоже было продиктовано тем временем.
А увольнение… В декабре 1991-го прилетел из командировки и еще на аэродроме, увидев невыполнение некоторых обязательных мероприятий протокола, понял, что уже не являюсь начальником Генштаба. Но официально узнал об этом лишь на следующий день. Увы, тогда никто никому ничего не объяснял.
– Вы сегодня являетесь членом попечительского совета фонда содействия научным исследованиям проблем безопасности «Наука-ХХI». Чем он занимается, каковы его цели, задачи?
– Считаю, что военные ученые, работающие в разных областях и на различных направлениях, у нас сейчас разрозненны, их силы распылены. А ведь это золотой фонд страны. Это люди, обладающие не только знаниями, но и солидным опытом. У них есть свое видение развития Вооруженных Сил, военной науки, их знания носят прикладной характер. А значит, они должны решать фундаментальные проблемы в составе творческих научных коллективов. Поэтому одна из задач фонда – объединить эти серьезные силы военной науки, направить их на решение проблем, встающих перед армией и обществом в ХХI веке.
В этом отношении фонд «Наука-ХХI», который возглавляет генерал-лейтенант запаса Рафаэль Тимошев, ведет исключительно большую и полезную работу. Она многопланова и затрагивает вопросы национальной безопасности страны, проблемы развития общества и Вооруженных Сил. Фонд организует проведение конференций, выставок, издание научных трудов, встречи с участием представителей Совета безопасности, аппарата президента Российской Федерации и правительства. Аналитические записки фонда докладываются Совету безопасности, министру обороны, руководителям других министерств и ведомств. Они учитываются при разработке важнейших документов развития страны и Вооруженных Сил, в частности Военной доктрины, Концепции национальной безопасности, других.
Источник: http://www.mywebs.su/blog/cccp/3609.html |
| Категория: Политика стран | Добавил: Zvezda_nn (25.02.2012)
|
| Просмотров: 1139
| Рейтинг: 0.0/0 |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ] |
|
|
