«Здравствуйте, отец и мать! С завтрашнего дня начинается наша основная служба – «конвойная жизнь». В военной энциклопедии пишут, что по «ВВ» (внутренним войскам) гибнут много военнослужащих, по разным причинам и ЧП. Я, наверное, вас напугал, и вы теперь будете думать, что я могу погибнуть, это исключено, и быть этого не может. Стрелять в себя я никогда не стану, а застрелить тоже некому». Это письмо Володя Цывунин написал родителям 31 июля 1979 года, а 14 декабря того же года домой пришла телеграмма, что Володя покончил жизнь самоубийством, выстрелив из автомата одиночным выстрелом себе в голову…
Володя, единственный сын у родителей, рос работящим и практичным мальчиком. С малых лет был приучен к работе. Все лето пропадал на рыбалке, собирал грибы и ягоды. Много помогал родителям на огороде. В сенокос вставал рядом с ними, как взрослый. У матери никогда не было с Вовой проблем, такой он был послушный и хозяйственный. Когда провожали сына в армию, даже червячок сомнения в душе матери не шевельнулся. Она считала, что такой солдат, как ее Володя, везде нужен – и дело сделает и защитить сумет.
Из писем, которые Володя часто писал родителям из армии, хорошо видно, что служилось ему в Сибири, в Новосибирской области (а потом в самом Новосибирске), нелегко. Но он не жаловался. И в каждом письме благодарил маму за 3 или 5 рублей, которые она могла вырвать из скудного семейного бюджета и за маленькие посылочки, которые часто собирала ему в армию. Иногда, понимая, как матери трудно писал, даже – не стоит посылать посылки так часто. Между строчек писем можно прочитать, что Володе приходилось много работать, не все у него получалось, но он держался молодцом. После окончания «учебки» все зачеты по огневой, строевой и политической подготовке Володя сдал на «отлично», а как же – ведь он все в жизни привык делать на пятерку. После окончания попал в Новосибирск в конвойную роту. Закончил стажировку. Начались разъезды. Служба была трудной, но интересной. Изъездил Володя с подконвойными (зеками, как он пишет), почти весь Советский Союз. Было так – то учеба, то служба, то опять конвой. Осенью – работа всей ротой на полях, целый месяц на «картошке». Жили в палатках по 10 человек, работали по 12-13 часов в сутки. Затем – опять конвои. Свой первый день рождения в армии, 6 ноября 1978 года провел отлично. С самого утра командир роты поздравил Володю, освободил от занятий и предоставил самому себе. Володя решил выспаться, целый день по своему собственному выражению «спал, как палка». Из этого видно, как тяжело давалась Цывунину его служба. Однако были не только трудные, но и смешные моменты. В декабре 1978 года Володя написал о том, что дебютировал в Новосибирском Оперном театре в массовке спектакля «Борис Годунов». В сцене, где народ должен толпиться у храма, для того, чтобы создать большую массу народа, хитрые антрепренеры привлекли целый батальон солдат. Ребят (250 человек) переодели, загримировали, проинструктировали, как вести себя на сцене. И они изображали целую толпу пришедших к царю просителей. После спектакля смеялись так, что от смеха даже слезы полились. Вот как оказывается в армии можно стать артистом.
Потом опять были бесконечные конвои в самые разные концы страны: от Иркутска до Ташкента. В июне 1979 года Володя в письме описывает историю, как одного солдата, его земляка военным трибуналом осудили на два года дисбата за то, что заставлял молодых солдат стирать свое грязное белье и одному сломал челюсть. Володя отнесся к этому нормально, считая, что «старик» сам во всем виноват. Не умеешь, мол, не берись. Уже с конца мая месяца Володя стал писать, что страшно ждет своей демобилизации, просто считает каждый день. Но в конце июля написал, что из всего старого отделения остался он один, всех раскидали по разным взводам и отделениям. Еще написал, что с «завтрашнего дня начинается основная служба: конвойная жизнь». Цывунин ничего не написал родителям о том, что в Новосибирск приехал офицер-вербовщик из Сыктывкара. Обещал он солдатам золотые горы, возможно и запугивал, кто знает. Но увез этот вербовщик 11 человек через реку Печору в родной Сыктывкар и дальше, в другой край республики Коми, охранять «зону». Думал, наверное, Володя оказаться ближе к дому, а попал в дальний медвежий угол. В служебной характеристике, данной Володе Цывунину его прежним командиром части (очень хорошей, кстати, характеристике) пишется, что изъявил солдат желание продолжить военную службу в качестве прапорщика и поэтому 6 августа 1979 был откомандирован в новую часть. Но не пишет Володя о своем «прапорщичестве» родителям ни слова и во всех письмах до последнего рвется домой после демобилизации. И 14 декабря, на 26 месяце своей службы Володя все еще оставался рядовым! Что это значило?
Первое же письмо из Подчерья, куда забросила Володю судьба, очень мрачное. Бывал я, пишет он, много где, но в такой дыре бывать еще не приходилось. Потом выяснится, что Цывунин на новом месте, так сказать «не пришелся ко двору». Замполит роты очень плохо с ним обращался, обзывал всякими нехорошими словами. Цывунин постоянно жаловался на плохое обращение офицеров своим новым друзьям – Осипову и Лобанову, а также старому другу, с которым прибыл из Сибири – Политову. В конце сентября Володя благодарит родителей за высланные носки – мол, грязь стоит такая, что выданных на месяц портянок и на неделю не хватает. Также просит родителей купить ему в военторге полный «Дембельский прикид», в смысле погоны на парадную форму, значки, шевроны, мол, в этой глуши ничего такого не достанешь. Из этого письма получается, что 21 сентября Володя собирался на демобилизацию. В середине октября 1979 года Вова просит выслать ему спортивное трико и шерстяные носки, а деньги на дорогу домой прислать просит к концу ноября. Мол, лететь домой придется на самолете. «Я бы и пешком пошел до дому, если бы отпустили сейчас, и никакого самолета не надо было бы мне». В следующем письме, в конце октября Володя признается, что зря согласился он поехать служить сюда, надо было дослуживать в Новосибирске. А вот почему зря, к сожалению не поясняет. Не привык парень жаловаться, хотел все уладить самостоятельно. Сослуживец Цывунина Осипов потом пояснял матери, что ее Вовика все офицеры считали чужаком. Странно - родился в Коми, сам по национальности коми, и на своей земле почему-то чужак. Но дело в том, что почти все офицеры и солдаты в этой части были киргизами, узбеками и грузинами. Может быть потому и чужак, что из местных?
Последней письмо от Володи датировано 28 ноября (за 17 дней до гибели). Пишет он, что через 4 дня начинается демобилизация, так что до окончательного возвращения домой осталось считанное время. Но не раньше второй половины декабря. И все, ничего больше.
14декабря получили родные телеграмму, что Володя Цывунин погиб. Матери не сказали, что мертвый, сказали, что попал в аварию. Мать надеялась еще, что сын живой. Привезли тело Володи 19 декабря, похоронили 21. Похоронили в Сыктывкаре.
По официальной версии Володя Цывунин 14 декабря 1979 года должен был выполнять боевую службу в составе караула. Но во время выхода из казармы почему-то самостоятельно вышел из строя, зашел в последнюю комнату казарменного помещения и одиночным выстрелом в область головы покончил жизнь самоубийством. В 7 часов 15 минут его труп был обнаружен. Но почему солдаты, сослуживцы Володи, не слышали звука выстрела, почему они не видели, как и когда проводились осмотр места происшествия, наружный осмотр одежды и тела погибшего, осмотр автомата, который он якобы держал в руках. Куда поделались пуля, убившая Володю Цивунина и гильза от нее?, Почему не выполнены ни дактилоскопическая, ни трасологическая, ни баллистическая экспертизы? Почему не были найдены следы крови? Почему баллисты не доказали, что пуля, пробившая голову мальчика, выпущена именно из его автомата? Разве это не было нужно сделать? И после этого у кого-то поднимается рука писать, что расследование «проведено полно и объективно»?
Почему матери Володи не разрешили опросить его товарищей по казарме, почему отказали в ознакомлении с материалами дела о гибели ее единственного сына? В этом деле – одни вопросы, и их - сотни.
Почему в заключении о гибели Володи написано, что он часто нарушал военную дисциплину, в связи с чем неправильно реагировал на законные требования по службе, с связи с чем и застрелился? Почему посмертная психиатрическая экспертиза показала, что оказывается, Володя Цывунин был психически болен еще до призыва на военную службу?
Кстати, это утверждение было опровергнуто военным комиссаром г. Сыктывкара полковником Метелкиным. Комиссар написал, что никаких отклонений от нормы в состоянии здоровья Володи Цывунина до призыва не было, ему можно было доверять боевое оружие. Последующая экспертиза опровергла заключение первой, и Володя был признан психически здоровым человеком.
Но почему тогда он погиб? Это главный вопрос и мы попробуем найти на него ответ. Установлено, что утром, непосредственно перед смертью Володи, офицер Пиховнин с дружками избил Цывунина за то, что он плохо себя чувствовал и не мог встать с постели. Как выяснилось, Володе было плохо еще с вечера, и он не ходил на ужин, на завтрак тоже не пошел. Офицер пинками поднял больного солдата с постели и затем Володе вручили автомат… В машине, когда солдат везли на работы, только и было разговоров, что рано утром офицеры избили какого-то солдата.
У меня не выходит из головы служебная характеристика, в конце которой написано, что Цывунин согласился служить в г. Сыктывкаре прапорщиком. Вполне возможно, что начальство уже отчиталось, что у них есть еще один прапорщик, а Володе так хотелось домой. Возможно, он отказался подписывать контракт, и это стало последней каплей…
Ошибки следствия в расследования гибели Володи Цывунина (если это ошибки), показывают, что не было доказано: ни где, ни когда, ни кем и из чего убит Цывунин. То есть расследование практически не проводилось – следствие просто приняло на веру уверения офицеров части, что Цывунин застрелился (хотя никто при этом не присутствовал). Матери, после ее долгих жалоб, толькочерез три месяца вернули одежду сына, в которой он якобы, погиб. Но на воротнике кителя была надписана фамилия «Магеррамов» (мало общего с Цывуниным), а на гимнастерке имелся подозрительный срез длиной 5 сантиметров. А из письма врача - эксперта следовало, что личные вещи Володи были сожжены. В общем, и в целом военным следователям все было ясно – рядовой Цывунин, психически ненормальный, взял вдруг и застрелился за несколько дней до демобилизации. Застрелился – и все тут. Какие там пули-гильзы, какие там экспертизы – и так все понятно. А что мать продолжает писать жалобы и обзывать в них офицеров части, скрывающих правду, прокуроров нехорошими словами – так она, наверное, тоже ненормальная, как и ее сыночек.
И все, «алес капут», как говорится. А что в результате не стало отличного парня, хозяйственного и доброго, единственного сына у родителей, никому не сделавшего ничего плохого. Виновного только в том, что ему очень хотелось вернуться домой. До этого никому нет дела. Ни армии, ни прокуратуре, ни нашему равнодушному государству.
Еще в 1995 году главная военная прокуратура в лице старшего военного прокурора 3 управления надзора Юнакова ответила в Международный комитет по правам военнослужащих и членов их семей: мол, на все ранее заданные вопросы даны мотивированные и счерпывающие ответы. Дело, мол расследовано полно, всесторонне и объективно (!!!), решение о его прекращении за отсутствием события преступления принято в соответствии с законом, новых данных, подлежащих проверке, в письмах матери Цывунина не содержится.
Переписка с заявительницей прекращена обоснованно, оснований к ее возобновлению не имеется. Уголовное дело о гибели Цывунина уничтожено по акту в связи с истечением установленного срока его хранения. Все. Конец. Занавес!
А, впрочем, нет, вот строки из последнего письма матери Володи:
«К Володе ходим часто, были 5 октября, сидели с дедом долго. Вытирали памятник, подмели в ограде, там лес, листьев много нападало. Сына нет 29 лет, в 2009 году ему бы исполнилось 50 лет. Нас уже на кладбище знают все воробьи и белки…»

Прикрепления:

тот, кто ищет, тот добьется!!!