- Ребята! Мы должны сказать правду! В драке уже пострадало два человека. Если будем продолжать врать, получится еще хуже! Вы как хотите, а я больше врать не буду!
Мишу Криваткина в воинском коллективе уважали и понимали, что им движут дружеские чувства. Но зачинщикам произошедшего Мишина позиция ох как не понравилась. Нехорошая получалась ситуация.
Назревала она давно. Из-за полнейшего отсутствия воспитательной работы, запущенности личного состава и постоянных пьянок старослужащих, между солдатами двух соседних воинских частей возникли серьезные разногласия. Это была давняя, застарелая вражда. Теперь уже не разобраться, из-за чего она возникла, но инцидентов было много. То солдаты в\ч 96554 нападут на зазевавшегося рядового в\ч 23407, то наоборот эти отметелят тех. Обиды копились долго и, в конце концов, вылились в целое побоище, состоявшееся 29 марта 1985 года и длившееся целый день. Массовые драки, длившиеся с перерывами, много часов привели к двум преступлениям. Был ранен штыком военнослужащий Власенко (друг Миши Криваткина) и зверски избит другой – солдат Раимов. Когда вечером этого же дня началось следствие, командование в\ч 96554 самоустранилось от личного состава, предоставив солдатам выкручиваться самим. И тогда возник преступный сговор зачинщиков драк на дачу ложных показаний. Зачинщики пытались представить дело случайной разборкой между двумя военнослужащими, оба из которых пострадали.
Миша Криваткин в драке не участвовал и не мог участвовать, ведь через полтора месяца срок его военной службы подходил к концу. Но он вынужден был вмешаться, спасая своего раненого товарища - Власенко. Поэтому Миша публично выступил в казарме и призвал всех говорить следствию правду о виновных происшествия. И сам дал показания, рассказав, как все происходило на самом деле. После этого Миша продолжал уговаривать остальных товарищей тоже сказать правду, продолжал… до самой своей смерти. Впрочем, длилось это недолго, ведь и жизнь Миши Криваткина после произошедшей драки продлилась недолго - ровно один месяц…
Командование воинской части и политотдел спецчастей, проводивших расследования, как стало понятно потом, устраивал сговор зачинщиков драки, им совсем не хотелось иметь в сводках массовые драки двух соседних частей с членовредительством. Их тоже устраивал локальный конфликт двух военнослужащих. Поэтому он не оказал поддержки Криваткину, фактически предали его, подставив под месть виновных в бесчинствах. Отношение многих сослуживцев к Криваткину сильно изменилось, его бойкотировали и называли «стукачом», ему угрожали. Однако Миша не сдавался.
Ровно через месяц после этих событий в ночь 29 апреля Миша был назначен в караул и середине ночи был найден на посту раненым. У Криваткина была прострелена грудь, он умирал от потери крови. Первой медицинской помощи солдату оказано не было, врач, прибыв на вызов без перевязочного материала, в медчасти не оказалось противошоковых препаратов. В результате такой помощи Миша скончался за 5-7 минут до прибытия в госпиталь от массовой кровопотери.
Представьте себе ситуацию – в части уже ведется расследование избиения и штыкового ранения и вдруг еще погибает боец на посту с боевым оружием! Командование, чтобы уйти от ответственности выдвигает и настойчиво внедряет версию, что Миша Криваткин сам участвовал в драке, чтобы уйти от ответственности предал своих товарищей. А после того, как к нему резко изменилось отношение в коллективе, не выдержал и покончил жизнь самоубийством. Следствие, как обычно, ухватилось за эту версию. И хотя допрошенные ребята настойчиво твердили, что Миша «попал под сговор», эти показания и все факты настойчиво игнорировались. В том числе и доказанный факт бесконтрольного, не в казарме, а в столовой нахождения в ту роковую ночь зачинщика всех драк Соколова и участника драк его дружка Лаптева.
Следствие быстро сляпало подложное дело и закрыло его в связи с доказательствами самоубийства Миши Криваткина. Были собраны многочисленные доказательства, в которых лжесвидетели, давние товарищи Миши, в том числе и тот же Власенко якобы рассказывали, что они слышали, как Криваткин говорил о самоубийстве. Нашелся даже свидетель, который якобы слышал, что на вопрос, кто в него стрелял, еще живой Михаил ответил: «Я сам. Две пули».
При проведении первой экспертизы тела Миши, которая является псевдоэкспертизой, так как при ее проведении нарушены все мыслимые законы эксперт «не заметил» многочисленных повреждений на теле солдата. Однако в Сормовском военном комиссариате, куда прислали гроб с телом Миши, при вскрытии гроба были обнаружены синяки на лице Криваткина, царапины в районе глазниц и кровоподтеки в виде припухлостей на суставах кистей рук с тыльной стороны. Потом прокуратура будет спрашивать: если Мища был убит, почему он добровольно отдал убийце свой автомат и не пытался сопротивляться. И это называется, не сопротивлялся? Но почему никто не увидел в упор эти следы сопротивления? Парень дрался за свою жизнь, как мог, но убийца, как видно, был не один.
На похороны Миши пришло огромное количество людей. Самоубийцу (как уверяет военная прокуратура), хоронили под автоматные залпы.
Миша Криваткин был общительным, честным веселым, коммуникабельным мальчиком. В школе с 5 класса до конца учебы был несменяемым старостой. Его одноклассники до сих пор, каждый год в день смерти Миши обязательно навещают его могилу.
Родители Миши, получив документы о самоубийстве сына, решили бороться до конца за его доброе имя. Отец Миши, Лев Самуилович, за несколько дней собрал две тысячи четыреста подписей жителей Сормовского района города Тамбова с требованием провести объективное расследование убийства Миши Криваткина. Родители стали требовать эксгумации тела сына и проведение повторной судебно-медицинской экспертизы. Ведь доводы первой экспертизы, что выстрелы были произведены самим Мишей в «упор или с расстояния, близкого к нему», несостоятельны, ведь по основам криминалистике при таких выстрелах добиться достоверных результатов экспертизы невозможно.
Отец Миши повел собственное следствие, кроме этого он написал многочисленные жалобы во все инстанции, включая самые высшие. Единственное «я сам», сказанное Мишей в момент обнаружения его раненым ( а ведь эти слова стали основополагающими в версии о самоубийстве), опровергаются самим свидетелем в его последующем письме. Письмо пришло к родителям через два года после гибели сына. Свидетель пишет: « может он имел в виду, что может сам подняться..». И там же: «... И то, что Миша был в предагонийном состоянии, неправда, он вполне нормально спрашивал и все просил воды». Все остальные, якобы сказанные «я сам» полностью опровергают показания дежурного по части: «С места происшествия я до отправки Криваткина в госпиталь не отлучался. Он только говорил: «Ой, больно! Ой, больно!» и на мои расспросы об обстоятельствах дела ничего не говорил, только повторял эти слова».
Так же следствием никак не трактовался боевой патрон, обнаруженный на месте происшествия, а также то, что при обнаружении Миши автомат находился у него под затылком, шея четко делила автомат на две равные половины, каждая под углом в 90 градусов, в целом образуя христианский крест с головой Кртиваткина наверху. В имеющихся в деле фотографиях положение тела Криваткина уже изменено.
В течение первого года после смерти Миши из его дела были изъяты и уничтожены ряд важных доказательств - была уничтожена одежда Криваткина, найденный на месте патрон был обработан наждачной шкуркой во избежание экспертиз, в первом варианте дела даже отсутствовали материалы расследования по оказанию помощи раненому солдату. Следователь Пичугин на вопрос отца Миши: «Где материалы по оказанию медпомощи сыну» ответил «Это никакого отношения к смерти не имеет».
Столкнувшись с целым рядом весьма сомнительных следственных действий Тамбовской и Липецкой военных прокуратур, с явной направленностью на поддержание версии командования, отец Миши обратился в президиум 27 съезда КПСС с просьбой о помощи в проведении объективного и всестороннего расследования и получил поддержку.
Однако главная военная прокуратура, получив такое поручение, отнеслась к нему халатно. В течение 4 лет ограничивались отписками, как две капли воды похожими друг на друга: «полное, всесторонне, объективное расследование дела».
Многочисленные попытки отца Миши попасть на прием к главному военному прокурору результат не дали – его принимали лица, временно заменявшие его и не оказавшие никакого содействия. Ознакомиться с уголовным делом по гибели сына отцу удалось только в 1988 году. Использовав материалы дела, отец написал юридически обоснованную жалобу Генеральному прокурору СССР. Всего в Главную военную прокуратуру поступило более 10 жалоб от отца Миши, где он настаивает на том, что его сына убили, и просит провести объективное расследование. На все эти жалобы даны отписки-близнецы.
Через 10 лет после огромного количества мытарств родители Миши так и не добились эксгумации его тела, была проведена только повторная судебно-медицинская экспертиза имеющихся после первой материалов (срезов кожи с тела Миши и т.д.), которая опять делалась военными медиками. Повторная экспертиза показала, что ссадины на теле Миши получены посмертно. Однако независимый эксперт, изучавший результаты обеих этих военных судмедэспертиз, отметил что, первичное исследование тела Криваткина проводилось халатно. Кусочки кожи при повторной экспертизе не были направлены на гистологическое исследование, а ведь только так можно установить прижизненность нанесенных повреждений. Независимый эксперт посчитал, что для выводов экспертизы, что Миша Криваткин «сам произвел выстрел себе в грудь», явно недостаточно данных.
Кроме того, эксперт акцентирует внимание на том, что Мишу можно было бы спасти, если бы не халатность врача части и неукомплектованность его медпункта медицинскими препаратами. И удивляется, почему врач не был наказан за проявленную халатность. Действительно, почему? Или это, правда, имело отношения к смерти Миши? Еще как имело! Или просто, кому-то было нужно, чтобы самоубийца Криваткин не доехал до госпиталя живым?
Многолетняя борьба за восстановление доброго имени сына подорвала здоровье Льва Самуиловича. В 1995 году он тяжело заболел. Страшное горе превратило этого грамотного и эрудированного человека в больного, который обувь одевал на разные ноги и шапку наоборот. В 1997 году отец Миши скончался. Во время болезни Криваткина-старшего военная прокуратура почувствовала его молчание. Обратилась с просьбой выслать дополнительные материалы для расследования. Мать, не посоветовавшись с близкими, выслала все документы. Отослала даже альбом с тысячами подписей жителей Сормовского района. Больше она всех этих документов не видела. После смерти мужа мать Миши была на приеме у министра обороны СССР Шапошникова. Она просидела 12 часов в очереди на прием. А в результате получила стандартный ответ, который уже 13 лет писался по шаблону, не изменялся даже порядок фраз:
«В связи с Вашей жалобой по поручению Генерального Прокурора СССР вторично изучены материалы уголовного дела о гибели Криваткина М.Л,
Доводы жалобы о причастности врача в\ч Генюка и других лиц к убийству Вашего сына или доведении его до самоубийства являются ошибочными и объективными данными не подтверждены. Следствием установлено, что 29 марта 1985 года Ваш сын принял участие в групповой драке военнослужащих двух частей, зачинщики драки рядовые Соколов и Оспанов привлечены к уголовной ответственности. И осуждены.
Как видно из материалов дела, в начале предварительного следствия некоторые военнослужащие, в том числе и Ваш сын, дали противоречивые показания. В дальнейшем Михаил правдиво рассказал об обстоятельствах драки и ее участниках, что вызвало недовольство Соколова и других недисциплинированных военнослужащих.
В период расследования дела Ваш сын болезненно переживал возможность быть привлеченным к уголовной ответственности, стал мало общаться с сослуживцами, некоторым из них высказывал мысли о самоубийстве.
После получения ранения из автомата во время несения службы Ваш сын сказал Бершауэру и Балову, что стрелял в себя сам. Это обстоятельство объективно подтверждено материалами следственного эксперимента и баллистической экспертизы.
Согласно заключению судебно-медицинской эксперта смерть Михаила наступила от острой массивной кровопотери вследствие двух проникающих ранений грудной клетки в упор. Каких-либо иных прижизненных телесных повреждений не имелось.
Следствие по делу проведено объективно и полно, вывод о том, что Ваш сын покончил жизнь самоубийством, является правильным. Оснований для дополнительного расследования не имеется. Примите мои искренние соболезнования в связи с постигшим Вас горем».
Кто сказал, что никому еще не удалось изобрести вечный двигатель? Он уже давно изобретен Главной военной прокуратурой. Двигатель вечный, а вот наши сыновья и мы, их родители, увы, смертные. На это и расчет.

Прикрепления:

тот, кто ищет, тот добьется!!!