«29 июня 1988 года мы проводили своего сына Доброва Михаила в ряды Советской Армии. В военкомате, в г. Смоленске на призывном пункте военный комиссар нам сказал: «Мы их у вас забираем, мы за них отвечаем!».
И вот через три месяца нам пришлось хоронить своего сына. Такая невосполнимая утрата, горе на всю оставшуюся жизнь, конец всех наших надежд на будущее. Объясните нам, родителям, почему в мирное время, не в Афганистане, а в Казахстане погиб наш сын? Почему освобожденные от воинской обязанности по заключению медкомиссии парни живы и здоровы, а наш сын, признанный здоровым и годным к военной службе уже в могиле?
А Мише нашему только бы жить да жить. Закончил 1 курс энергетического института, после армии собирался продолжить обучение. И вот такого сына, проводив в ряды Советской армии, мы потеряли. Мы просим разобраться в случившемся, и наказать строго людей, причастных к смерти нашего сына, чтобы впредь не умирали молодые ребята по чьей-то халатности, равнодушию и полной некомпетентности.
И хочется задать еще один вопрос. Почему в Ленинске-9 такая неблагоприятная санитарно-эпидемиологическая обстановка? Как в дореволюционной России – и дифтерия, и корь, и гепатит и брюшной тиф? Где же там санитарная служба, санитарный надзор?
Рядом с гостиницей «Россия», где мы жили, свалка мусора и миллионы мух на ней, а через дорогу от гостиницы на базаре - кучи испорченных овощей и фруктов. Это же искусственное разведение инфекции!
Сына нашего убили люди в белых халатах с дипломами врачей».
Это строки из многочисленных жалоб отца Миши Доброва, Бориса Михайловича, в различные инстанции.

Добров Михаил, 23 февраля 1970 года рождения. С самого раннего детства занимался выжиганием по дереву, выпиливанием лобзиком, лепкой фигурок из глины. Любил заниматься конструкторами, изготавливал из жести дополнительные секции для детской железной дороги. Увлекался разведением аквариумных рыбок.
Когда подрос, посещал кружки «Умелые руки». Потом увлекся судомоделированием и радиотехникой. Неоднократно выступал со своими радиоуправляемыми моделями кораблей на соревнованиях. Выступив на областных, стал готовиться к республиканским, но не успел, забрали в армию.
Получал многочисленные почетные грамоты, дипломы. Из набора радиодеталей конструктора собрал телевизор с экраном в спичечную коробку и карманный радиоприемник, совсем маленький.
Учась в 10 классе, Миша выполнял контрольные работы, присылаемые ему филиалом Московского энергетического института в г. Смоленске. По окончании школы в 1987 году поступил с легкостью в этот институт.
В школе Миша освоил профессии токаря, радиотехника, получил водительские права, хотя своей машины ни тогда, ни сейчас у семьи нет.
Родители гордились своим талантливым сыном. Все вокруг говорили: « У вашего Мишутки золотые руки. Кто-кто, а он в жизни не пропадет». Получилось, однако, что пропал…
22 июня 1988 года Миша успешно сдал экзамены за 1 курс института, а 24 июня его призвали в армию. Дома он был всего один день, даже поговорить с ним толком родным не удалось.
Попал служить Добров на Байконур в Казахстане, ВВС в\ч 57238. Учился по специальности охранно-пожарная сигнализация.
У Миши с детства была непереносимость (аллергия) на пенициллин. Еще в раннем детстве при первом применении этого антибиотика у него был отек Квинке (отек мышц гортани), Миша чуть не задохнулся, врачи тогда чудом его спасли. С тех пор родители постоянно напоминали Мише о его непереносимости. Он это знал с детства и всегда отвечал, что помнит об этом.
В воинской части Михаилу ввели гаммоглобулин (в части были случаи эпидемического гепатита), не спросив его о непереносимости к медикаментам.
Через некоторое время у Доброва на теле появилась сыпь.
Со слов капитана медицинской службы части 18 сентября Миша обратился в медпункт с жалобами на эту самую сыпь. Капитан осмотрел его и поставил диагноз «крапивница» и корь под вопросом. Хотя Добров корью болел в детстве, и это было во всех его медицинских документах. Не оказав первой помощи при неотложных состояниях – Мише должны были срочно ввести антигистаминные средства, провести денсинсибилизацию. Чтобы купировать аллергию, но его повезли в госпиталь, на консультацию, в инфекционное отделение. Спрашивается, зачем? Ведь самочувствие парня было отличное, кроме аллергической реакции других проявлений заболевания не было? А госпиталь Миша поехал на своих ногах, шутил, смеялся, что через 3-4 дня будет снова в части (со слов сопровождавшего его прапорщика-фельдшера).
Но в часть живым Миша больше не вернулся.
В инфекционное отделение Доброва не приняли, конечно, ведь у него была сыпь аллергического характера. Он почему-то попал сначала в пульмонологию, затем его вновь и вновь парня переводили из отделения в отделение. Какие только диагнозы ему не придумывали: и гемморагическая лихорадка и инфекционный гепатит. Соответственно и лечили, кто во что горазд, травили организм всякими сильными препаратами. В общем, на восьмой день такого «лечения» у Доброва развились кома, почечно-печеночная недостаточность, желудочно-кишечное кровотечение, двусторонняя пневмония. В тяжелом состоянии он был помешен в реанимацию и к нему, умирающему, были вызваны родители. А почему ждали, почему родителей не вызвали раньше, а только тогда, когда их сын уже и глаз-то открыть не мог?
Миша поступил в госпитале уже сенсибилизированным, с аллергической реакцией и как предельно острожным надо было быть с дальнейшим лечением, но этого никто не учел. Ему продолжали вводить антибиотики, чем его и убили.
Историю болезни родителям Миши так и не показали, что были введены антибиотики, они узнали со слов работников реанимационного отделения.
В госпитале было все современное оборудование, и аппарат «искусственная почка» и барокамера. А вот была ли человеческая душа внутри белых халатов – это вопрос?
Капитан медицинской службы, встречая родителей на вокзале, признался, что не знал, что Миша не переносит пенициллин. Но потом, уже во время следствия (то есть уже после Мишиной смерти) давал показания, что все все знали и это есть в медкнижке Доброва.
3 октября в отделении реанимации в обычное время не провели назначенные процедуры. Сказали, что что-то случилось с розетками, мол, починим и начнем. А вечером этого же дня у Миши ухудшилось состояние, поднялась температура, и он уже не реагировал на слова, хотя сутки назад даже пытался открывать глаза. Утром 4 октября, не приходя в сознание, Миша Добров скончался.
Родителей не допустили присутствовать при закрытии гроба сына и его оцинковке, а на кладбище цинк сняли, а открывать гроб не разрешили. Интересно, почему?
Похоронив сына, родители Миши стали писать жалобы во все инстанции – министру обороны, генеральному прокурору, в многочисленные газеты. Но все письма почему-то пересылались в Центральное военно-медицинское управление.
Военная же прокуратура дала ответ, что непосредственной причиной смерти Миши Доброва явилась интоксикация организма, развившаяся в результате лекарственной (сывороточной) болезни, причиной которой явилась прививка гаммоглобулина. В госпитале диагноз был, мол, сразу поставлен правильно, и лечение проводилось соответственное, но в связи с множественным поражением жизненно важных органов клиническая картина была полиморфной и соответствовала нескольким тяжелым заболеваниям. Окончательный диагноз был установлен только 28 сентября (за 5 дней до смерти). 27 сентября Мише действительно назначался пенициллин, но не вводился. Из этого ответа совершенно непонятно: так когда поставили правильный диагноз и начали правильное лечение?
Судебно-медицинская экспертиза того самого Центрального военно-медицинского управления показала, что лечение было проведено в полном объеме, а причиной неблагоприятного исхода послужили тяжесть и характер имеющегося заболевания.
То есть получается, Миша Добров сам был виноват, что он умер (больно тяжелое развилось у него заболевание), а врачи тут совершенно не причем (ну не умеют они ни диагносцировать, ни лечить эти самые заболевания). Все, уголовное дело прекращены и дело закрыто.
А несчастные Добровы (странные все-таки люди) все пишут, все жалуются, все надеются найти правду и наказать виновных в гибели их Миши:
«Погиб умный, скромный восемнадцатилетний парень, который прослужил меньше трех месяцев, на это нельзя закрывать глаза, ведь завтра на его месте может оказаться сын каждого из вас, никого не волнует, что случится с родителями, как они переживут такую потерю? Ведь по чьей-то преступной халатности мы потеряли самое дорогое, что у нас было, это невозможно передать на словах, и не дай Бог никому пережить такое, жизнь потеряла всякий смысл. Как же так? Почему нет гарантии, что если мы проводим в армию сына, он к нам вернется живым и невредимым. Кому нужна такая служба, если на ней умирают наши сыновья? Как можно терпеть такое?»

Воистину, странные… Ну говорят им, что послали они в армию здорового и живого, а вернули им через три месяца мертвого – так бывает, и никто не виноват, а они не верят! Говорят, что теперь остались без сына! А кого это собственно волнует? Военных? Шутить изволите…

Прикрепления:

тот, кто ищет, тот добьется!!!