В армейской жизни произошли фундаментальные изменения: солдаты больше не чистят картошку и спят после обеда, а офицеры превратились в средний класс.
В России начался весенний призыв. Более 155 тысяч солдат отправятся в обновленную армию, где в рамках «гуманизации службы» отменены наряды по чистке картошки и введен послеобеденный сон. Денежное довольствие офицеров выросло почти втрое. Как считает Минобороны, по зарплате и уровню жизни российские ВС вошли в пятерку лучших в мире, опередили армию Израиля, но пока отстают от Германии и США.
Как заявил президент Дмитрий Медведев, «армия приобрела новый облик» и военная реформа практически завершена (в 2004 году об этом же докладывал министр обороны Сергей Иванов). Избранный президент Владимир Путин считает, что лучшие моменты реформы еще впереди: как говорилось в его предвыборной статье, в ближайшие десять лет на развитие вооруженных сил и модернизацию оборонной промышленности направят 23 триллиона рублей, армия вернет себе «роль важнейшего социального лифта».
Корреспондент «Новой газеты» попыталась понять, как служится в армии «нового облика», побывала в дивизии ракетных войск стратегического назначения и побеседовала с саратовцами, отслужившими срочную в ВДВ и морской пехоте.
Погоны на пути от сердца к желудку
Поселок Светлый находится в часе езды от Саратова. Это закрытое административно-территориальное образование, здесь живут военнослужащие Таманской дивизии РВСН. На въезде — огромный шлагбаум из сваренных труб, ворота, солдаты и будка КПП. Улица ведет вверх, к штабу дивизии. Слева аккуратные пятиэтажки с газонами и детскими площадками, справа казарменная зона, обнесенная собственным забором. Таманская дивизия — крупнейшая в РВСН, здесь служат около 5 тысяч человек.
Поднимаемся на третий этаж казармы. Как говорит помощник командира дивизии Александр Нелепин, в РВСН полки маленькие, каждый умещается на одном этаже. На лестничной площадке вывешена копия приговора некоему военнослужащему, который нанес однополчанину удар по лицу, за что наказан дисбатом. В расположение ведет железная дверь, почти такая же, как в обычной квартире. Дневальный отпирает замок, навстречу командиру гремит приветствие. Личный состав — чистый, в меру упитанный и довольный — готов к опросу и фотографированию.
Бытовые условия в казарме действительно отличные. В окнах стеклопакеты, в умывальнике плитка, везде новая мебель. Стирают в машине-автомате, в коридоре — кулер, под потолком — ЖК-телевизор, в спортивном уголке — импортный тренажер, как в хорошем фитнес-зале. Как уверяют командиры, ни родители солдат, ни офицеры денег на ремонт и оборудование казармы не сдают.
В полку три дивизиона, они по очереди дежурят в позиционном районе, где находятся пусковые установки. Вторник и пятница — дни смены с боевого дежурства. В такой день майор Филькин встает в 4.00. Надо успеть позавтракать, так как пообедать удастся почти через 10 часов. Офицер получает технику из парка и оружие, будит солдат, отправляет на завтрак и экипировку. На плацу проводится развод дежурных сил, и подразделения разъезжаются по точкам. Раньше бойцов развозили вертолетами, сейчас пользуются вездеходами.
На дежурстве солдаты по трое находятся в караульном помещении несколько суток, командиры их периодически проверяют. День возвращения с дежурства такой же напряженный, как и день отъезда, да еще и завершается совещанием. Дома майор может оказаться не раньше половины восьмого вечера. «Станешь полковником, будешь приходить в одиннадцать ночи», — смеются старшие по званию. Между дежурствами проходит ровно неделя.
Обмундирование новобранцам теперь выдают в военкомате. На вид форма от Юдашкина отличается расцветкой (ее называют «цифра») и расположением погон — теперь они находятся не на плечах, а на пути от сердца к желудку, кому как повезло с комплекцией. «Поначалу солдатам было сложнее ориентироваться, особенно когда старший по званию подходит сбоку, — признается майор Филькин. — Но это дело привычки. Сейчас все уже знают, куда смотреть». В рамках придания армии «нового облика» всем солдатам положены берцы вместо кирзачей. Но, как объясняет замполит, «зимняя портянка в берцы не лезет». В морозы солдатам выдавали валенки.
В нынешнем году денежное довольствие срочников выросло в четыре раза и достигло 2 тысяч рублей. Деньги переводят на карточки. Банкоматы находятся за пределами казарменной зоны. Как говорит Александр Филькин, за наличными и по магазинам солдаты ходят группой в сопровождении старшины.
Срочникам разрешено иметь мобильники; напомним, что эта мера вводилась по всей стране для профилактики неуставных отношений. Майор объясняет: «Объект режимный, поэтому сим-карты хранятся у меня, после дежурства выдаю их для звонков домой».
Присвоено звание среднего класса
В Светлом семья майора живет в служебной квартире. Спрашиваю, долго ли пришлось ждать в общежитии. «Прилично, — отвечает Филькин, — почти шесть лет». — «Это не прилично, а неприлично мало», — смеются коллеги. По закону постоянное жилье получают офицеры, имеющие 20 лет выслуги. Молодежь (те, кто пришел в войска после 2005 года) может приобрести квартиры в рамках военной ипотеки. Офицеры, окончившие училища с 1998 до 2005 год, имеют право лишь на служебное жилье на весь срок службы.
В последние годы тема денежного довольствия стала самой популярной на военных форумах. С 2009 года в армии введены стимулирующие выплаты, подобно тому, как ранее это было сделано в рамках нацпроектов в образовании и медицине. Премии заметно пополнили кошельки военнослужащих (по решению президента Дмитрия Медведева на 2009—2011 годы для поощрения лучших офицеров было выделено 100 миллиардов рублей). При этом возникли те же вопросы, что в школах и поликлиниках, сотрудники которых сомневались в честности начальников, распределяющих деньги, и завистливо считали суммы в карманах коллег.
С января денежное довольствие офицеров выросло, по заявлениям Минобороны, в два-три раза. Разрыв в доходах между военнослужащими в зависимости от места службы и рода войск оказался огромен. Например, лейтенант Тихоокеанского флота получает теперь 120 тыс. рублей, лейтенант в должности командира мотострелкового взвода в Центральном военном округе — 44 тыс., майор ВВС в Краснодаре — 58,6 тыс., майор ВМФ в Подмосковье — 49 тыс., капитан первого ранга в должности командира атомной подводной лодки — 240 тыс., капитан первого ранга в Петербурге — 72 тыс., полковник, преподаватель военного учебно-научного центра, — 67 тыс. и т.д.
Денежное довольствие состоит из окладов по званию и по должности, а также различных надбавок — за выслугу, секретность, особые условия службы, знание иностранных языков, отличную физическую подготовку, за службу в отдаленных, высокогорных, северных районах и т.д. Судя по откликам на военных форумах и в блогах, некоторые офицеры обнаружили, что в новом довольствии часть надбавок не учтена, проверить это оказалось невозможным, так как деньги выдали без расчетной ведомости. Другие подсчитали, что реальная прибавка жалованья составила всего около 30%, остальное съели отмененные льготы (на путевки, проезд, поднаем жилья).
Офицерской получкой ведает теперь не финчасть, а единый расчетный центр (ЕРЦ) в Москве. Задать вопросы специалистам центра сложно: по подсчетам самого ведомства, в день поступает до 7 тысяч звонков со всей России. Некоторые дозвонившиеся узнали от операторов, что не получают денег, так как числятся уволенными.
Как говорит майор Филькин, его зарплата выросла в три раза и составляет около 60 тыс. рублей. По региональным меркам военные в одночасье стали средним классом (средняя зарплата в Саратовской области в прошлом году едва перевалила за 16 тыс. рублей).
Дедовским методом
В «армейской» статье Путина было сказано много правильных слов о службе по призыву. Избранный президент считает, что отслужившие юноши должны получать льготы при поступлении «в лучшие университеты» и «преференции при приеме на государственную гражданскую службу». «Армия должна вернуть себе традиционную роль важнейшего социального лифта», — говорилось в статье. При сопоставлении президентских обещаний и рассказов дембелей возникает ощущение, что будущий Верховный главнокомандующий и его солдаты находятся в разных реальностях.
«Я в армию не «загремел». Сам пришел в военкомат. Оказалось, они про меня вообще забыли», — вспоминает саратовец Сергей. Окончив железнодорожный техникум, он попал в последний двухгодичный призыв. Как и хотел, получил распределение в ВДВ в Подмосковье.
В армии новобранцу пригодится какой-либо талант — от умения чинить табуретки до рисования. Сергей умеет петь и играть на гитаре. Благодаря этому в первый месяц в «карантине» он не занимался строевой, а репетировал. Нашел среди сослуживцев полный состав группы — ударные, клавишные, бас-гитару и на присягу дал концерт по заявкам. Музыкальные вкусы офицерского состава были такими: Газманов, «Чиж» и Трофим.
Сергей подчеркивает, что «на службу ни в коем случае не жалуется», ведь не дачи строил, а «действительно отдавал долг родине»: «Наряд по парку на аэродроме — это очень ответственно. Был такой случай: Ил-76 ударился зобом, осколки разлетелись по всей полосе. Из-за этого запретили посадку еще четырех самолетов, а у них топливо кончается. Нужно быстро поднять батальоны и всё почистить. Или вот зима на аэродроме — вообще ад, спишь часа четыре, если повезет».
«Учебки живут по жесткому уставу. Приходили оттуда ребята: воинское приветствие отдают, строевой шаг… Я им говорил: успокойтесь, здесь устава нет. Здесь дедовщина». Сергей уверен, что «многие неправильно понимают — это не издевательства и избиения, а порядок».
Проблему младших командиров авторы военной реформы пытаются решить второй десяток лет. Должность старшины, непосредственно работающего с солдатами, считалась самой непопулярной у прапорщиков, а в 2009 году прапоров, не вписывающихся в «новый облик вооруженных сил», решили ликвидировать как институт. Предполагалось, что их заменят профессиональные сержанты-контрактники. В Рязанском высшем воздушно-десантном командном училище открыли факультет среднего профессионального образования с трехлетним обучением, первый выпуск намечен на 2012 год. Пока экспериментального сержанта в войсках не видели, офицеры по очереди выполняют обязанности «ответственного за соблюдение распорядка дня»: зачастую делают то, чем по уставу должен заниматься старшина, — водят солдат в столовую, укладывают спать, ночуют в казарме и т.д. При этом собственно офицерских обязанностей с них никто не снимал. Если ротный не может или не хочет разорваться, часть функций младших командиров традиционно берут на себя «деды».
«Дедам» полагаются знаки отличия (толстая подшива, складочка под ремнем и т.д.), служебные привилегии (освобождение от работ) и «премии». Сергей говорит, что даже в начале службы никому не платил: «С меня особо не спрашивали. Я до армии семь лет занимался боксом».Став «дедом», поборы не одобрял и сам денег не требовал. Спрашиваю, не пытался ли он заступиться за пострадавших от вымогательств? «Да «духи» сами говорили: не надо, мы лучше полгода потерпим, зато потом оторвемся».
Сейчас Сергей взрослый серьезный человек. Ведет небольшой бизнес по установке кондиционеров, занимается парашютным спортом, поет в рок-группе. Участвует в жизни гражданского общества: на президентских выборах был наблюдателем (не от «Единой России»), потому что, по его мнению, понятие «порядок в стране» включает честное голосование. Отечественная армия существует в том числе за счет его налогов. При этом Сергей уверен, что «дембельский поезд» и прочие развлечения «дедов» — неотъемлемая часть «воспитания мужчины, чтобы без соплей».
В сегодняшней военной реформе моего собеседника возмущает «коммерциализация» армии. Как он слышал от недавно отслуживших, власть денег добралась буквально до святых основ: «Представляете, в самоволку больше не ходят. Заплати по таксе — тебе оформят увал. Черт знает что, заплатил — и сразу считаешься дембелем».
Траву не красят. Но снег — белят!
амках военной реформы предполагалось, что дедовщина исчезнет после сокращения срока службы. В реальности лишь ускорилось прохождение по ступеням солдатской иерархии: теперь «дух» во втором полугодии службы сразу превращается в «деда».Заметным исключением можно считать национальные землячества: для них в большинстве случаев дедовщины не существует. Причем, по мнению отслуживших, за последние годы межнациональные конфликты в армии обострились. «В части 500 человек, их — шестеро. Сразу собираются кучкой, начинают командовать: эй ты, принеси стул! Курят в туалете, а в роте молодого пополнения вообще нельзя курить! Каждый — кмс, кто по боксу, кто — по борьбе. А наши на гражданке только в компьютер играли, турника не видели. В части было негласное правило: званий им не давать. Но в казарме один такой мог в одиночку контролировать весь этаж», — рассказывает саратовец Михаил, отслуживший год в морской пехоте.
Михаила призвали осенью 2010 года, то есть все тектонические сдвиги солдатской жизни он испытал на собственном опыте.
В тот момент родителям впервые разрешили сопровождать новобранцев до места службы. Саратовские мамы и папы при поддержке телевидения штурмовали сборный пункт, где сыновья сидели уже двое суток, лишенные возможности помыться. Перед тем как впустить на территорию гражданских активистов, полковник скомандовал юношам переодеться в новую форму и хорошо запомнить фразу: «Нам дают душистое мыло».
Осенью 2010-го по частям прошла волна пневмоний. В части, где служил Михаил, заболело больше половины новобранцев, в том числе и он. Некоторые пострадали из-за собственной глупости: выбегали покурить неодетыми. Другие, как считает саратовец, из-за новой формы, «она реально холодная», и из-за сырости в казарме. «Отопление было паровое, включалось на несколько часов в сутки. Приехал начальник с флота. Говорит, холодно у вас и дышать нечем, а помещение проветриваете? Дежурный полез к форточке, а она гвоздями забита. Начальник уехал. Ничего не изменилось. Только стали чертить график температурного режима, на котором всегда было 20 градусов».
В вооруженных силах теперь есть популярное слово — «аутсорсинг». По замыслу Минобороны хозяйственные работы должны быть переданы компаниям, выигравшим тендер, а у солдат, соответственно, появится больше времени для боевой подготовки. Саратовец сразу ощутил результаты аутсорсинга в столовой: если раньше в течение месяца подавали «блюда из капусты», то теперь кормить стали вкусно.С уборкой оказалось не так просто: «Часть образцово-показательная, постоянно приезжают комиссии, а с гражданским персоналом идеального порядка не получится».
«1 июня и 1 декабря — начало оргпериода. Это реальные десять дней устава, когда солдаты живут по расписанию и занимаются всеми видами подготовки. То же самое перед выездом на полигон», — рассказывает Михаил. В остальное время срочники, по его словам, занимались в основном хозработами. Перед приездом очередной проверки командир наставлял: «На вопросы отвечать, что физподготовкой занимаемся три раза в день по расписанию, кроме пятницы. Нужно было знать нормативы —например, что такое упражнение № 4. Это подтягивание, а упражнение № 6 — подъем переворотом».
Два месяца выходных почти не было: шел снег. «Грязного снега в части не должно быть. Мы его белили. Дневальный чистит офицерскую дорожку, раскалывает притоптанный снег. Следом группа переворачивает глыбы чистой стороной и делает кантик — бордюрчик, надо следить, чтобы он был одинаковый по высоте и ширине».
В военных блогах ходит шутка о том, как меняется отношение офицера к солдатам в зависимости от выслуги: от убеждения «Несколько матерей доверили мне сыновей, и я сделаю из них настоящих мужчин» — к пониманию «У меня в подчинении тормоза, пусть хоть дров нарубят, все равно толку от них никакого». Солдаты отвечают взаимностью: как говорит Михаил, в их части офицеров называли «шакалами» (за глаза, конечно). «В первом взводе был молодой лейтенант. Говорил нам «ребята» да «пожалуйста». А ему в ответ: пошел на… Зато во втором взводе был такой командир, одно его появление на «взлетке» вгоняло в страх. Как рявкнет! Крик — это нормально, по-другому с нами нельзя».
Судя по словам Михаила, одна из мер «гуманизации службы», безусловно, удалась: срочникам теперь полагается послеобеденный сон. Морпехи в «командирский час» смотрели в ленинской комнате телевизор.
