 Командующий Воздушно-десантными войсками Герой России генерал-лейтенант Владимир Шаманов ответил на вопросы "НВО"
В Вооруженных силах России полным ходом идет многоплановая реформа. Реализуются, по словам премьер-министра и кандидата в президенты России Владимира Путина, «беспрецедентные программы развития Вооруженных сил». Они затронули не только оптимизацию офицерского корпуса, но организационно-структурное построение войск, всю социальную сферу жизни и деятельности военного организма. Каковы промежуточные результаты этих преобразований? Не в целом по армии и флоту, а в конкретных войсках? Чего удалось добиться и чего пока нет? Какие основные проблемы волнуют командование? И как наши военные руководители собираются их решать?
На эти и другие вопросы в беседе с ответственным редактором «НВО» отвечает командующий ВДВ Герой России генерал-лейтенант Владимир ШАМАНОВ.
– Не секрет, Владимир Анатольевич, что в Вооруженных силах уже четыре года идет реформа. Идет она и в ВДВ. Чем подчиненные вам войска нового облика принципиально отличаются от тех, что были еще несколько лет назад? Что для вас изменилось и что меняется сейчас?
– События пятидневной войны (августа 2008 года против грузинской агрессии. – В.Л.) в полной мере выявили все упущения в оснащении и в организационно-штатной структуре войск. Собственно, после тех событий и начались изменения. Во-первых, хочу напомнить, что есть политическая позиция, которая определяет суть перевооружения Вооруженных сил Российской Федерации, в том числе и Воздушно-десантных войск. Там указано, что к 2016 году Вооруженные силы должны иметь 30% современной техники, а к 20-му году ее удельный вес должен быть 70% и более.
Если говорить о ВДВ, то на сегодняшний день удельный вес новой техники составляет порядка 10%. В основном это колесная техника на базе автомобилей «КамАЗ», в двух- и трехосном варианте. Несмотря на то что двухосный вариант уже поступил, еще не завершены войсковые испытания средств их десантирования. При тех платформах, которые у нас сегодня имеются, при опытных сбросах, примерно в 40% случаев происходит заваливание техники на бок. Что, естественно, требует доработки этих платформ. И мы вместе с головным заводом «Универсал» и НИИ парашютостроения рассматриваем различные подходы в решении этой проблемы.
А она, будем так говорить, будет влиять на другую составляющую – либо переход на трех- и пятикатковые боевые машины нового модельного ряда, либо усиление средств десантирования.
Это в общем подходе и позволяет нам пока сохранять лидирующее положение в десантировании техники и грузов по сравнению с ведущими армиями мира, которые имеют в своей структуре авиадесантные подразделения и соединения.
И второй путь, который мы сегодня реализуем, – это модернизация существующих образцов. Прежде всего увеличение возможностей артиллерии. Вместе с мотовилихинскими заводами проводим углубленную модернизацию существующих артиллерийских систем на базе самоходных орудий 2С9 «Нона». Одновременно совершенствуем средства автоматизации управления огнем. Все это вместе повышает наши боевые возможности на 30–40%. Это мы уже на учениях и полевых выходах артиллерии конкретно проверили. И такую работу мы будем продолжать и в этом году.
Наши войска получают новое оружие и технику. Такую, как пулеметы «Корд» и «Печенег». Они проходят апробацию в полевых условиях, используем тепловизоры марки «Шахин». На всех учениях мы системно подходим к проверке элементов автоматизации управления войсками системы «Полет-К». Это комплексная система, которая позволяет и провести видеоконференцию, и Генеральному штабу в реальном масштабе времени обменяться информацией с отдельным воюющим батальоном.
На учениях в Новороссийске мы эту систему в таком режиме и проверяли. Было здорово в реальном масштабе из Москвы увидеть реальную картинку на поле боя одного из батальонов 108-го десантно-штурмового полка.
Ну, и третий путь. Учитывая, что сегодня возможности воздушно-транспортной авиации довольно ограниченны, мы учимся использовать компоненту десантно-посадочного способа, используя технику Сухопутных войск. Наши зенитные полки на 80% оснащены средствами автоматизации, идентичными Сухопутным войскам. И, как показывает практика 2011 года, наши полки ПВО уверенно выполняют задачи на полигонах Сухопутных войск и способны выполнять задачи по прикрытию всех наших частей.
Так бы я обозначил три магистральных пути, которые мы сегодня реализуем по приданию нового облика ВДВ.
– Не только я знаю, что ВДВ – единственный род войск, который сохранил дивизионную структуру.
– Не единственный, еще и РВСН.
– Да, вы правы. Чем это вызвано? Почему и там, и там сохранены такие структуры?
– Я знаю, что подходы, которые вырабатывались еще моими предшественниками на посту командующего ВДВ, когда разрабатывалась стратегия перехода на новый облик, опирались на такие аргументы. Первый, когда подвергались глобальному изменению структуры Сухопутных войск, ВМФ и Военно-воздушных сил, должна была быть сохраненной хотя бы одна из боевых структур, которая способна в это время без раскачки решать боевые задачи. И пятидневная война это подтвердила. В то время, когда Сухопутные войска переходили на бригадную структуру, именно ВДВ отреагировали на критическую ситуацию достаточно быстро, локализовали агрессора на двух направлениях – Югоосетинском и Абхазском. Наша дивизионная структура позволяла и позволяет нам решать те задачи, которые ставили и ставят перед нами руководство Министерства обороны и Генеральный штаб.
Учитывая огромную протяженность сухопутных границ, а это порядка 5000 километров, ВДВ, исходя из взглядов на их применение, часть соединений передало в непосредственное подчинение новых оперативно-стратегических командований. Часть соединений, как 31-я бригада и 98-я дивизия, вошли в состав Коллективных сил оперативного реагирования ОДКБ и применяются по политическому решению руководства страны. А еще часть наших войск, как та же 31-я бригада, может решать задачи в интересах, например, Центрального военного округа в полосе зоны ответственности, в которой она находится. А если прибавить большие пространственные территории на восточных наших рубежах и наличие там двух окружных десантно-штурмовых бригад, в Уссурийске и Улан-Удэ, то часть наших соединений сориентирована на усиление группировок и на восточном направлении.
Почему сохранена пока дивизионная структура? Потому что это традиционная проверенная практика. И вся система управления и обеспечения на этих принципах у нас и построена. Хотя мы не исключаем, что в обозримом будущем (и с Генеральным штабом у нас идет такая проработка) мы вместо полков в дивизиях будем иметь бригады. То есть, сохраняя дивизионную структуру, мы не исключаем, что под «зонтиком» дивизии будут самостоятельно действующие бригады. Более широкое понятие, чем полк. И естественно, не по вывеске, а по возможностям и содержанию решаемых задач.
– Помню, на пресс-конференции, которую вы давали чуть больше года назад, вы говорили, что ВДВ не только не будут сокращаться, но у них появятся в каждой дивизии еще по одному зенитно-ракетному полку.
– В каждой дивизии у нас зенитно-ракетные полки есть.
– А чем они вооружены? «Стрелой-10» или еще чем-то?
– Есть «Стрела-10» и еще наша десантная переносная компонента – ПЗРК «Игла», а также по взводу в этих батареях наших традиционных средств ЗУ-23х2. Да, старая, как говорится, техника. Между тем она пока востребована, и мы ее не исключаем.
– А еще шла речь, что ВДВ получат вертолеты. Вертолетные полки. Как обстоят дела с ними?
– Нами активно прорабатывается с Генеральным штабом этот вопрос. На первом этапе, мы высказали позицию нашего военного совета, либо оперативно, либо штатно включить в состав десантно-штурмовых соединений – двух дивизий – вертолетные структуры. Это будут полки или бригады армейской авиации, примерно 60-вертолетного состава.
– На каждую бригаду?
– На каждую. Самое главное ведь, чтобы эти структуры были задействованы, участвовали в проведении боевой подготовки, чтобы в будущем, при необходимости, они могли применяться для решения тех или иных задач. Поэтому сейчас этот вопрос в теоретическом плане близок к завершению. В плане проработки основ. А наиболее осязаемое практическое применение мы, видимо, будем планировать на базе Южного военного округа для 7-й десантно-штурмовой дивизии.
– Новороссийской?
– Да, потому что там для этого есть все условия. И развитая аэродромная сеть, и возможность проводить ряд мероприятий непосредственно боевой подготовки, и это наш наиболее сложный район пребывания дивизии, учитывая, что ситуация в Абхазии и Южной Осетии часто осложняется. Накал взаимоотношений с Грузией растет. Есть и проблемы на нашем Северном Кавказе. Там, наверное, мы и начнем практическое использование вертолетов в ходе проведения боевой подготовки.
И я думаю, впервые мы это осуществим в рамках учения «Кавказ-2012».
– Оно запланировано на сентябрь?
– Да.
– Вы частично ответили на этот вопрос. Но все же я хотел бы его акцентировать. Много ходит разговоров, что ВДВ частично подчинены округам, оперативно-стратегическим командованиям, а на самом деле они подчинены Генеральному штабу. Как были резервом Верховного главнокомандования, так им и остались. Разъясните, пожалуйста, что, где и как.
– По новой концепции применения войск ВДВ подчинены непосредственно начальнику Генерального штаба. Но как компонент применения они состоят из трех составляющих. По некоторым задачам войска подчиняются командующим оперативно-стратегическим командований, по другим – они составляют резерв министра обороны для наращивания усилий по избранным направлениям, а по некоторым, как я уже упоминал, 98-я дивизия и 31-я десантно-штурмовая бригада – это подразделения и КСОР ОДКБ, и резерв Верховного главнокомандования.
Вся эта комбинация на каждый период обучения уточняется. На сегодняшний день Генеральным штабом вопрос поставлен так, как я рассказал. И мы особых изменений не почувствовали, так как принципы применения остались прежними. Использование десанта – это всегда прерогатива старшего начальника.
– И еще об оснащении ВДВ новой техникой. Появились сообщения, что у десантников появились беспилотники. Хотелось бы понять, БПЛА для вас это что – только разведка, возможность увидеть то, что, образно говоря, находится за горизонтом, или выдача координат каких-то целей, передача данных на вычислительные комплексы и на артиллерийские орудия для немедленного удара по противнику? Или что еще беспилотники для десанта?
– Если ответить откровенно, то применение и использование беспилотной техники сегодня одна из самых актуальных проблем, которые решаются войсками. И, честно говоря, мы изрядно подотстали от ведущих армий мира в их применении и использовании.
На сегодняшний день у нас официально приняты на вооружение для разведывательных подразделений беспилотники казанского изготовления «Груша». Они имеют определенную универсальность, так как могут за счет съемных головок получать телевизионную картинку с координатами положения наблюдаемых целей, также могут работать и в режиме фотоаппарата. Однако разрешающая способность их оптики нас пока не устраивает. Мы активно используем их, проводя совместные мероприятия с артиллерией. Это дало нам определенный прирост в эффективности огня. Попробовали их применять в едином комплексе с системами управления «Полет-К». Причем для доразведки целей на незнакомой местности, доразведки и открытия огня по неплановым целям.
Такую работу мы проводили с артиллеристами 98-й дивизии. Мы подняли их по тревоге, с Лужского полигона они совершили марш более 100 километров на Стругокрасненский полигон и там с помощью БПЛА провели доразведку целей и нанесли им огневое поражение. Точность и эффективность огневого поражения, это не только наши выводы, увеличились как минимум на 20%, что для артиллерии общего назначения довольно высокий показатель.
Но, к сожалению, все остальные БПЛА, которые предлагает промышленность, проходят стадию апробации. Вся эта работа, а мы в ней участвуем, проводится под руководством главнокомандующего Сухопутными войсками. Создана рабочая группа, которая проверяет заявленные тактико-технические характеристики представленных для испытаний беспилотников. Среди них продукция завода «Ижмаш», казанского «Элерона», есть еще ряд фирм, которые предлагают свою продукцию.
– Питерского «Трансзаса», столичной «Веги»…
– Да. Мы работаем и с ними, но результаты я пока что не хотел бы предвосхищать. Вместе с тем уже ясно и понятно, что разведывательными беспилотниками, при том что для нас это очень важная задача, сегодня ограничиваться нельзя. Надо думать о производстве и поставке в войска ударных БПЛА.
– Как части разведывательно-ударного комплекса?
– Именно так. С размахом, на первых порах, хотя бы 50–100 километров. То есть на весь предполагаемый район действий десанта в тылу противника. На этом радиусе идет доразведка, выявляются те или иные резервы противника, которые могут воздействовать на десант или на другие элементы нашей боевой инфраструктуры, и по ним за счет беспилотных аппаратов наносится огневое поражение. В интересах десанта и для нанесения ущерба противнику.
Сегодня для ВДВ беспилотные аппараты среднего и ближнего радиуса действия крайне нужны, и мы готовы принимать предложения, проводить апробацию их в войсковых условиях и в последующем рекомендовать для принятия на вооружение.
– В прессе были публикации, что в ВДВ планируется поступление беспилотников иностранных государств.
– Это неправда. Не планируется.
– То есть чужие у вас не летают.
– Пока не летают (смеется).
– Хочу вас спросить об интенсивности боевой учебы десантников. Знаю, что в любые времена ваши войска всегда отличались напряженной боевой учебой. А как сейчас, когда вся армия – в поле, на стрельбищах, на полигонах? Что-то для ВДВ изменилось или вам не требовалось увеличивать часы занятий, и так хватало?
– Вы абсолютно правильно заметили, у нас интенсивность боевой учебы никогда не снижалась. Даже в самые трудные времена. Но на сегодняшний день подразделения войск вышли на этап ротных показных тактических учений. Мы прошли этап одиночного слаживания, этап подготовки водительского состава, завершили подготовку и провели 300-километровый марш, вся молодежь у нас совершила одиночные прыжки, приняла присягу, и войска прошли слаживание отделений, взводов, вышли на этап ротных показных учений, о которых я уже упоминал. Их проводят командиры полков.
Артиллерия, как и подразделения ПВО, проводят плановые полевые выходы. К полигонам пошла артиллерия и ПВО 106-й и 98-й дивизий – на Стругокрасненский и Лужский полигоны, а ПВО 7-й дивизии – на Ейский полигон Сухопутных войск. Разведчики проводят полевые выходы. Наш принцип «поле – академия солдата» работает и остается ведущим.
Проведены мероприятия, связанные с 70-летием Вяземской воздушно-десантной операции, когда в 1942 году был десантирован 4-й воздушно-десантный корпус, который планировалось использовать двое-трое суток, а он воевал пять с половиной месяцев. В рамках батальонного учения, правда, по погодным условиям мы не десантировали ни людей, ни технику, но мероприятие в рамках Угранского и Вяземского районов провели в полном объеме.
Все у нас происходит в плановом режиме. За последнее время, учитывая новую структуру военных округов, в тесном взаимодействии с руководством этих округов наши командиры приняли участие во всех мероприятиях, которые там проводились. Также мы принимали участие в тех или иных учениях Сухопутных войск. И в тесном взаимодействии с береговыми частями морской пехоты, которой руководит наш воспитанник генерал Александр Колпаченко. Стало практикой, когда 108-й полк, который дислоцируется в Новороссийске, а также все 100% курсантов Рязанского училища проводят занятия на горно-полевом выходе в Новороссийске и тренируются по загрузке техники и личного состава в десантные корабли, как в малые, так и в большие. И, по существу, у нас все офицеры войск за счет того, что проходят такую практику, будучи курсантами выпускного курса, готовы выполнять задачи и в качестве морского десанта на морских направлениях.
Универсальность возрастает. Учебно-материальная база Рязанского училища улучшается. В этом году благодаря личному указанию министра обороны построили плавательный бассейн на территории училища. И теперь у нас есть многофункциональный спортивный комплекс. Наряду с поставленной несколькими предприятиями тренажерной базой, которая повышает интенсивность обучения через оснащенность тренажерами, мы ощущаем повышение профессионализма преподавателей нашего училища.
– Вы осветили проблему комплексации боевой учебы. А с точки зрения международной практики. Я слышал, вернее, мы даже публиковали в «НВО» информацию, что ваши ребята должны провести совместное учение с американцами на территории США. Когда они будут?
– На основании взаимных договоренностей начальника Генерального штаба и американского военного руководства спланированы двусторонние контртеррористические учения. Они будут проходить в период с 14 мая по 1 июня на территории штата Колорадо США. Сейчас завершается оформление всех необходимых для этого документов. В учениях примут участие по одному разведывательному подразделению до 16 человек с каждой стороны. Привлекаются учебно-материальная база и войска 10-й воздушно-десантной группы войск специального назначения США. Это одна составляющая.
Кроме того, в 12-м году у нас запланированы учения Коллективных сил оперативного реагирования ОДКБ на территории Республики Армения, антитеррористических сил стран ШОС «Мирная миссия-2012» на территории Республики Таджикистан, а также у себя примем украинских коллег – воздушно-десантных аэромобильные силы Украины на полигоне 106-й дивизии «Тесницкое», под Тулой.
Такие международные контакты, по моему мнению, не только развивают воздушно-десантные войска, но и укрепляют авторитет Вооруженных сил России в ближнем и дальнем зарубежье.
– Чтобы знали!
– Да (смеется).
– Вопрос о подготовке кадров. Помню, у вас была школа прапорщиков. Она осталась или нет? Но, знаю, в Рязанском училище проходит подготовка профессиональных сержантов, а когда-то на базе 76-й дивизии проходил эксперимент по максимальному комплектованию войск контрактниками. Как у вас обстоят дела с контрактниками и подготовкой профессиональных сержантов и прапорщиков, если они все-таки остались?
– Школа прапорщиков расформирована. Но по методикам школы прапорщиков в рамках учебного центра ВДВ в Омске есть рота по подготовке специалистов воздушно-десантных войск по десятимесячной программе. Это сержанты-техники по обслуживанию средств десантирования. Кроме них техники подразделений, сержанты, связанные с инженерными специальностями по направлениями. Это первая составляющая.
– Это все контрактники?
– Да, они отслужили один год. После этого имеют право поступить в наш учебный центр. Но только через квалификационный отбор соединения.
Вторая составляющая тоже по десятимесячной программе – подготовка в родственных нам учебных структурах, например, ПВО – в окружных учебных центрах, связисты – тоже на базе окружных структур… И третья составляющая – в этом году летом будет первый выпуск сержантов, прошедших трехлетний курс обучения. А если быть точным, два года и десять месяцев.
Вы знаете, что нам было оказано доверие, и Рязанское училище первое в интересах всех Вооруженных сил осуществило такой набор.
– Там было 240 человек?
– 241 человек, что составило 10% от желающих. Набор и требования к нему были очень жесткими. 60 человек были отчислены еще в ходе обучения по разным причинам, в том числе и по недисциплинированности, по семейным обстоятельствам, по нежеланию учиться… Но в июне будет выпуск, и Вооруженные силы, скажу без преувеличения, получат высокоподготовленных сержантов, которые смогут стать основой так называемого административного сержантского корпуса. Кроме военной специальности, они получат и гражданскую среднего прикладного профиля. Но это действительно будут сержанты-администраторы.
В сегодняшних условиях, когда с 1 января денежное содержание выросло примерно в 2,5–3 раза и привлекательность службы по контракту резко возросла, мы имеем возможность выбирать, причем выбирать из тех граждан, кто, во-первых, прошел срочную службу, во-вторых, кто имеет среднее специальное или неоконченное и даже законченное высшее образование. У нас таких военнослужащих по призыву порядка 25–35%.
Учитывая, что нам установлена норма довести до 2015–2016 годов укомплектованность военнослужащими по контракту до 80%, а у нас уже на сегодня их 40–45% в среднем по войскам, задача вполне выполнима. Но я еще раз подчеркиваю, мы не собираемся брать всех подряд, а только тех, кто будет отвечать нашим потребностям и нашим требованиям. В итоге можно сказать, что мы приблизились к завершению не только выработки идеологии, но и к активной фазе формирования реальной контрактной армии.
Что это дает? А это дает то, что в стране, где есть значительные демографические проблемы, резко снизится нагрузка на военнослужащих по призыву, и, кто бы там и что ни говорил, российские Вооруженные силы продвигаются по принятым руководством страны решениям к своему профессиональному облику. Хотя всем надо понимать, что удельный вес контрактников в одних видах и родах войск будет больше или меньше, но призыв все равно сохранится. Это и мобилизационная составляющая, и возможность для части нашей молодежи проходить школу социализации. Так в комплексе и решаются задачи подготовки кадров для Воздушно-десантных войск.
– Но ведь привлекательность военной службы – не только деньги, но еще и жилье, возможность для жены иметь работу, детям ходить в детсад и школу, где-то провести свободное время. И сама организация службы, когда специалист не сидит в казарме от темна до темна… Имеет возможность повышать свой образовательный уровень.
– Знаете, скажу так. Воздушно-десантным войскам в этом плане немножко попроще. Почему? Как правило, все наши части и соединения располагаются в крупных административных областных центрах. И для нас гораздо привлекательнее брать на службу жителя этого города без обязательств обеспечить его жильем, но при этом создавая ему комфортные условия службы. Когда его жена может сама устроиться на работу в областном центре на равных правах с другими жительницами, а дети получить доступную услугу в дошкольных, школьных и других учебных заведениях. Я думаю, что этот магистральный путь для наших войск вполне приемлем, и практика это подтверждает.
– У вас много бесквартирных?
– Из числа офицеров, кому это положено, мы, по существу, близки к закрытию этой темы.
– Вы имеете в виду тех, кто увольняется?
– Тех, кто имеет право на квартиру. А те, кто увольняется, уже получили уведомление и проходят стадию оформления документов. В этом вопросе у нас элементов социальной напряженности нет, за исключением претендентов на жилье в Москве. Тут офицеры, которые служили в руководстве ВДВ, в Подмосковье ехать не хотят. А в Москве не строят. И есть определенные сложности.
– Есть риск, что вскоре Москвой станет территория до Калужской области.
– Да, риск такой есть. И можно сильно ошибиться. Вместо Балашихи оказаться где-то под Калугой. Но это выбор каждого. Мы заняли абсолютно толерантную позицию. Человек имеет право требовать жилье в Москве, пусть ждет. А как получится, это вопрос не к нам.
– Что еще хочу спросить. Какие у ВДВ есть нерешенные проблемы?
– Самая главная проблема заключается в увеличении удельного веса новой техники. Над этим мы, собственно говоря, сейчас активно и работаем с промышленностью. Не все так хорошо, как там пытаются иногда представить. Скажу, мы питаем надежду, что энергичность Дмитрия Олеговича Рогозина, его моторность позволит ускорить темпы, задекларированные в программе перевооружения.
Вторая проблема – достаточно низкий уровень призывной молодежи. Приходится буквально по крохам собирать тех, кто способен у нас служить, а потом в течение трех-четырех месяцев доводить их до необходимых кондиций в войсковых условиях.
Благо мы сейчас реализуем новые подходы к организации физической подготовки, и потому удается за этот срок подтянуть ребят до необходимого уровня. Хотелось бы, чтобы школа, семья занимались их физической подготовкой более предметно, это ведь нужно не только для армии – для их собственной жизни. Хотя, скажу, в последнее время активизировали свою работу различные военно-патриотические клубы и много предложений к нам приходит через Союз десантников России. В этом вопросе мы видим хороший знак – через взаимодействие с общественностью готовить наш будущий потенциал надежных защитников Родины.
И опять хочу подчеркнуть, что сегодня созданы все условия для того, чтобы честно служить и выполнять свои задачи, не оглядываясь назад. Государство очень много сделало за последние несколько лет и создало обстановку полной социальной гарантии для каждого солдата и офицера.
– Меня не поймут, если я вас не спрошу про австрийские снайперские винтовки. Как они себя показали у вас?
– Нам выделили такие винтовки для военнослужащих снайперских подразделений, которые прошли специальный курс обучения на базе Солнечногорска. Хочу сказать, что наряду с хорошими качествами это оружие в разных климатических условиях ведет себя по-разному. В морозную снежную погоду в Пскове и Иванове с этими винтовками возникают проблемы. А с другой стороны, нам стали предлагать новые образцы Ижевский завод и Тула. Конкуренция заставляет искать и находить новые способы повысить качество и эффективность собственного оружия. И это очень хорошо.
У нас на сегодняшний день около 10–15 таких винтовок. Погоды они, естественно, не делают. Но мы надеемся, что наша промышленность создаст что-то сопоставимое по качеству и эффективности. По безотказности нашему оружию нет равных. И вместе с тепловизорами «Шахин» это позволит нам вести эффективные боевые действия в ночное время и пасмурную погоду.
– Не могу не задать вопрос о вашем здоровье. Мы все переживали за вас после той страшной аварии под Тулой.
– Слава богу, все в норме. В конце минувшего года прошел диспансеризацию. Как написали врачи, годен к службе в Вооруженных силах. Хотя предстоит еще несколько медицинских шлифовок.
| 