 В середине марта в Тверской области впервые в истории разбился самый современный боевой вертолёт Российской армии Ка-52 «Аллигатор». Экипаж погиб. Эксперты не исключают, что если бы место падения вертолёта было обнаружено сразу, то его командир– подполковник Дмитрий Ракушин – мог бы выжить. Корреспондент «Нашей Версии» решил разобраться, какие шансы спастись в экстремальных ситуациях Минобороны оставляет военным. Оказалось, что они крайне невелики. Разбившийся вертолёт принадлежал Центру боевого применения и переучивания лётного состава (авиационного персонала Армейской авиации) 4-го Государственного центра подготовки авиационного персонала и войсковых испытаний МО РФ, который базируется под Торжком. На сегодняшний день это одна из самых передовых авиачастей, куда поступает и где обкатывается новейшая техника и служат самые опытные и перспективные вертолётчики. Соответственно здесь самые передовые системы спасения. Но это ЧП трагично, и оно наглядно показало, что после реформы спасать лётчиков просто некому даже в элитных частях. В истории авиации ещё не было случая, чтобы машину, упавшую в 10 километрах от аэродрома и лежавшую на открытой площадке, искали 12 часов. Напомним, разбившийся вечером вертолёт был случайно обнаружен пешими группами только под утро северо-западнее аэродрома Торжок. Заметим, что вертолёт упал не в заросшем густой зеленью горном ущелье и не в глухой и бесконечной тайге в стороне от населённых пунктов. Сейчас выясняется, был ли жив пилот после падения вертолёта; возможно, находившийся без сознания лётчик медленно умирал практически рядом с базой. Ещё 10 с небольшим лет назад поисково-спасательные службы ВВС эффективно спасали людей в куда более сложных условиях. Один из почти фантастических случаев спасения произошёл в разгар контртеррористической операции 13 декабря 1999 года в Чечне. Во время одного из боевых вылетов из переносного зенитного ракетного комплекса был сбит Су-25 командира 368-го штурмового авиаполка полковника Сергея Борисюка. Лётчику удалось катапультироваться в районе Аргунского ущелья, которое в то время было основной опорной базой боевиков. Около двух суток во вражеском тылу его одновременно разыскивали несколько отрядов боевиков и поисковые службы ВВС. Военные спасатели нашли первыми, 15 декабря под огнём противника полковник на тросе был успешно поднят на борт вертолёта. По заявлениям военных, сегодня поисковые спасательные службы оптимизированы, но, по оценке специалистов, всего лишь сокращены и лишены средств поиска и обнаружения. К примеру, на авиабазах сегодня осталось по две штатные должности офицеров ПСС, при этом не предусмотрены транспорт и вспомогательные средства для выполнения спасательных действий. В ближайшее время в войсках вообще не останется специалистов, даже теоретически знающих, как ведётся поиск потерпевших бедствие воздушных судов, поскольку закрыт факультет Военно-воздушной академии им. Ю.А. Гагарина, который готовил спасателей. Как рассказал «Нашей Версии» заслуженный военный лётчик генерал-майор Владимир Попов, в прошлом начальник Федерального управления авиационно-космического поиска и спасания при МО РФ, место падения Ка-52 могло бы быть обнаружено спасателями намного быстрее, если бы вертолёт был оборудован радиомаяками системы поиска и спасания Коспас-Сарсат и аппаратурой ГЛОНАСС/GPS. Однако у нас в стране лишь гражданская авиатехника оснащается этими приборами, на военных летательных аппаратах их стали отключать после того, как во время чеченских кампаний боевики с лёгкостью засекали эти передатчики и обнаруживали наших лётчиков. При этом никто не додумался включать их в ходе обычных учебных полётов. Эксперт также отмечает, что руководители полётов в Торжке сделали всё возможное, чтобы обнаружить пропавший вертолёт. Поиск был организован грамотно, в предполагаемый район падения выдвинули 300 человек, 20 единиц наземной техники, в воздух подняли два вертолёта. По мнению специалиста, проблема заключается в другом: ни у кого не было элементарных средств для поиска, хотя бы приборов ночного видения и тепловизоров, что позволило бы обнаружить вертолёт в считанные минуты… Количество поисковых самолётов и вертолётов сократилось почти втрое «Тенденция к разрушению слаженной российской системы поиска и спасания началась почти 10 лет назад с реорганизации службы поиска и спасания, с расформирования Федерального управления авиационно-космического поиска и спасания при Минобороны и передачи её функций сторонним гражданским организациям. Это существенно ослабило структуру и привело к распылению средств. В то же время были значительно сокращены поисково-спасательные подразделения Минобороны. Отдельный вопрос – спасательная техника, которая не обновлялась и не совершенствовалась уже два десятилетия. И это при нынешнем развитии технологий. К тому же за последние годы резко сократилось количество спасательных судов, действующих в интересах Минобороны, с 320 до 120, из которых менее 100 готовы к немедленному применению. Как показывает практика, такого количества недостаточно, чтобы надёжно «прикрыть» всю территорию страны поисковыми силами и средствами. Так, поисковые самолёты на сегодня способны охватить только 70% необходимого пространства, а вертолёты – немного больше четверти. Всё это, как видите, приводит к плачевным результатам», – делает вывод наш собеседник. ВВС не одиноки в своих проблемах, экономия на спасательных структурах в Вооружённых силах становится тенденцией. Так, в 2010 году бывший начальник сгоревшей под Коломной Центральной авиационно-технической базы морской авиации ВМФ подполковник Виктор Биронт рассказал «Нашей Версии», что его штатную пожарную команду полностью сократили в феврале 2010 года. К чему привела сомнительная экономия, всем хорошо известно: во время масштабных пожаров летом того же года огонь на территории базы вручную тушили четыре десятка матросов. В результате огнём было уничтожено практически всё военное имущество, хранившееся на базе, ущерб составил десятки миллионов рублей. Не лучше обстоят дела спасательной службы ВМФ России, хотя военные убеждают, что за более чем 10 лет со дня гибели атомной подводной лодки «Курск» совершили в этой сфере технический прорыв. Напомним, что операция по спасению субмарины показала слабую техническую оснащённость спасательной службы. Поэтому сразу после завершения операции по подъёму атомохода руководство страны приняло решение о выделении из государственного бюджета финансовых средств на модернизацию действующих спасательных судов, строительство новых, а также закупку иностранного глубоководного оборудования. Единичные успехи действительно есть. На Черноморском флоте модернизировано спасательное судно «Эпрон». На Тихоокеанский флот после ремонта вернулось спасательное судно «Алагез», которое может обеспечивать погружения водолазов на глубину до 160 метров. Кроме этого на все флоты были приобретены нормобарические скафандры с глубиной погружения до 365 метров. На вооружение ВМФ были приняты российский подводный аппарат «Обзор-150», гидроакустический комплекс «Кальмар» для поиска и обследования подводных объектов, зарубежные подводные аппараты «Веном» и «Тайгер». Однако некоторые эксперты не спешат разделять оптимизм военных, считая эти изменения мизерными. Так, первый вице-президент Академии геополитических проблем капитан 1-го ранга запаса Константин Сивков рассказал «Нашей Версии», что за 20 постсоветских лет спасательные силы практически исчезли и их придётся восстанавливать практически с нуля, вкладывая огромные средства. Эксперт отметил, что особенно серьёзно пострадали океанские флоты – Северный и Тихоокеанский, где были списаны и проданы за рубеж большие спасательные корабли, которые были способны спасти экипаж подводой лодки «Курск». По оценкам эксперта, флоту по-прежнему не хватает современного спасательного оборудования. Кроме того, в ходе реформирования прошло значительное сокращение спасателей. В условиях, когда корабли стремительно стареют, а число боевых и учебных походов подводных лодок выросло в разы, дефицит спасательного оборудования остаётся главной угрозой боеспособности ВМФ.
|
