|
Статистика
|
Онлайн всего: 2 Гостей: 2 Пользователей: 0 |
|
Главная » 2013 » Май » 3 » Герои ВОВ. Травкин И.В.
10:23 Герои ВОВ. Травкин И.В. |
 Герой Советского Союза (1945 г.) гвардии капитан 3 ранга Иван Васильевич Травкин в голы Великой Отечественной войны командовал на КБФ подводной лодкой Щ-303, которой за героизм, мужество и отвагу командира и экипажа в марте 1943 г. было присвоено гвардейское звание. В 1944 г. Травкин И.В. стал командиром крейсерской подводной лодки К-52. За время его командования подводными лодками Щ-303 и К-52 было уничтожено 2 военных корабля и 12 судов противника. Вниманию читателяей предлагается с сокращениями глава из книги Травкина И.В. «Всем смертям назло» (М., 1964), в которой автор с большой теплотой рассказывает о боевых делах героев-подводников. Помимо этой книги Иван Васильевич написал книгу «В водах седой Балтики» (М., 1959).
***
Наступил день, и штаб бригады придирчиво проверил боевую готовность Щ-303. Флагманские специалисты убедились в высокой выучке каждого матроса и старшины, в умении офицеров руководить действиями подчиненных. Учеба кончилась. Предстоял суровый экзамен нашему мастерству, способностям, мужеству.
Нас перевели на автономный паек – усиленное питание, которое полагается подводникам в плавании. В городе, где еще ощущалась нехватка во всем, для нас нашли и шоколад, и какао, и сгущенное молоко. Люди быстро набирались сил после голодной зимы. Лица повеселели, особенно когда на лодку стали принимать боеприпасы, топливо, машинное масло и другое походное снаряжение…
21 июня 1942 г. меня вызвали в штаб флота и познакомили с обстановкой в Финском заливе и на Балтийском море. Вручили боевой приказ: подводной лодке Щ-303 выйти в Балтийское море, занять назначенную позицию и начать боевые действия на коммуникациях противника. Я не без тревоги думал о том, как поведет себя наша «старушка» в боевой обстановке. У каждой лодки, как и у человека, свой характер. Даже однотипные, казалось бы ничем друг от друга не отличающиеся лодки по-разному ведут себя на волне, по-разному уходят под воду, всплывают и слушаются рулей. Я давно уже служил на Щ-303 – сначала штурманом, затем помощником командира, теперь командиром – и хорошо знал ее маневренные качества. Но ведь это было до капитального ремонта, после которого помолодевшая «старушка» могла изменить свой норов. А ходовые испытания по полной программе нам так и не удалось провести – негде было. Проверять свой корабль нам предстояло сразу в бою.
Покинули мы Неву в поздний час. Но стояли белые ночи, светлые, прозрачные. Фашистские артиллеристы под Петергофом моментально засекли нас и открыли ураганный огонь. Снаряды рвались довольно близко. В отсеках все было подготовлено к тому, чтобы быстро заделать пробоины, в каком бы месте они ни появились. Поведение экипажа меня обрадовало. Как-никак это было для всех нас боевое крещение. Несмотря на яростный обстрел, моряки держались спокойно, не чувствовали и признаков растерянности. Впрочем, обстрел продолжался не очень долго. Сопровождавшие нас катера поставили дымовую завесу, а береговые и корабельные батареи мощным огнем вынудили вражеские орудия замолчать. Щ-303 благополучно добралась до Кронштадта.
Здесь лодка постояла несколько дней, тесно прижавшись к длинному пирсу береговой базы. 1 июля вернулась из похода Щ-304, та самая, которую мы первой проводили в море. Мы от всей души радовались ее возвращению не только потому, что увидели своих товарищей здоровыми и невредимыми, но и потому, что приняли это как доброе предзнаменование для себя. Чего уж греха таить, подводники в тайниках души всегда чуточку суеверный народ…
Финский залив форсировали в подводном положении. Всплывать даже для зарядки аккумуляторной батареи было чрезвычайно опасно. Ночью над заливом было почти так же светло, как днем, и подводную лодку на поверхности могли в любую минуту обнаружить дозорные корабли противника… Тревожная тишина воцарилась в отсеках, когда лодка вошла в зону минных заграждении. Много лет прошло с тех пор, но и сейчас еще помню, как командир отделения торпедистов Алексей Иванов по переговорной трубе доложил дрогнувшим, приглушенным голосом:
– По левому борту трение о корпус!
Скоро и мы в центральном услышали этот звук. Казалось, чья-то огромная рука ощупывала наружную обшивку лодки, скреблась в наглухо задраенные люки. Этот леденящий душу звук заставил окаменеть всех. Смертельная угроза нависла над нами. Стальной трос – минреп, удерживающий мину на якоре, задел корпус лодки в районе носовых горизонтальных рулей. Корабль медленно продвигался вперед, и минреп уже терся об округлые борта – були. У всех перехватило дыхание, лица покрылись потом, никто не мог вымолвить ни слова… Застопорили левый электромотор, чтобы стальной трос не затянуло в винт… Наконец скрежет оборвался. Лица людей повеселели…
Гогландскую позицию форсировали без происшествий. На траверзе маяка Вайндло обнаружили два малых судна. Тратить на них торпеды не стали: следовало поберечь для крупных судов… Мы не могли начинать прорыв второй вражеской позиции, пока не зарядили аккумуляторную батарею и не провентилировали отсеки. Электричество и воздух! Они нужны нам прежде всего.
Без электричества лодка не может двигаться под водой. Если электродвигатели работают на очень малом, так называемом экономическом ходу, энергии хватит на семьдесят часов. Если же развить максимальную подводную скорость, то запаса энергии и на час не хватит. Поздним вечером 11 июля мы шли в надводном положении. Было светло-светло. На голубом экране залива лодка, наверное, виднелась как на ладони. Но как ни опасно было оставаться на поверхности, мы довольно долго шли под деловитый перестук дизелей.
– Самолеты противника! Всем вниз!
Вахтенные кубарем скатились по трапу в лодку. Мотористы и электрики прекратили зарядку батареи, остановили дизели, задраили шахты… Самолеты, низко летевшие над заливом, с дистанции ста пятидесяти – двухсот метров открыли по лодке пулеметный огонь. Корпус «старушки» оказался превосходным. Пули крупнокалиберных пулеметов отлетали от него как горох… Вовремя нырнула наша «щука»! Поблизости ухнули бомбы, но серьезных повреждений не причинили. В отсеках погас свет, вышли из строя электрические приводы рулей. Пришлось перейти на ручное управление. Электрики старшие краснофлотцы Гримайло и Савельев быстро устранили повреждения, и свет во всех отсеках вспыхнул снова.
В 23 часа 45 минут снова всплыли. Солнце, наконец, зашло, но темнота еще не наступила. Вскоре наблюдатель Толмачев обнаружил транспорт. Он шел в пяти милях от нас. Его охраняли несколько малых кораблей. В надводном положении атаковать было опасно, так как ночь все-таки была очень светлой и нас могли обнаружить. Погрузились и стали сближаться с целью в подводном положении. Раза два поднимали перископ, но в густых сумерках в него ничего не было видно.
В 00.30 опять всплыли. Немедленно поднимаюсь на ходовой мостик. Первое, что увидел в бинокль, – транспорт и три малых корабля. Дистанция до них примерно 15-20 кабельтовых… Нервы – как струны, каждый мускул – стальной комок. Выпускаем торпеды... Темноту озарило пламя. Водяные горы взметнулись ввысь. Транспорт затонул. Водоизмещение его было около семи тысяч тонн. Боевой счет открыт! Корабли охранения обнаружили лодку и повернули на нее. Надо немедленно уходить на глубину.
– Срочное погружение! «Старушка» не подвела – и тут же мгновенно исчезла под водой. И началось... Вражеские сторожевики приближаются к месту погружения лодки, описывают циркуляцию. Бешено стрекочут их винты. А вот послышалось бульканье. Это сброшены глубинные бомбы. Удар! Звенит в ушах. Снова удар. Снова...
Враг сбрасывает глубинки сериями. Взрывы сливаются в сплошной гул. А мы ликуем. То, что нам посчастливилось потопить неприятельский транспорт еще до прихода на позицию, окрыляет нас. Зарядить аккумуляторную батарею и провентилировать отсеки мы в ту ночь так и не могли. На поверхности моря рыскали вражеские корабли. Нам оставалось притаиться на глубине и ждать, когда они уйдут. Уклоняться от их атак не было никакой возможности из-за низкой плотности батареи.
Так мы пролежали на грунте много часов. Пошли уже вторые сутки нашего пребывания под водой. Воздух в отсеках стал тяжелым, дышалось трудно. Но люди держались стойко. Вражеские катера и тральщики все ищут нас. На море штиль – это облегчает им поиск. Один из тральщиков буксирует электромагнитный трал. С его помощью и нащупали нас. Катера начали забрасывать лодку бомбами. Взрывы все ближе. Глубина здесь небольшая. Того и гляди накроют. Решаю, несмотря на скудный запас энергии, попытаться уйти от преследования. Отрываемся от грунта, начинаем маневрировать…
Атака лодки глубинными бомбами продолжается. Мы то стопорим ход, то петляем. Катера теряют лодку, потом снова нападают на ее след. Бомбы рвутся все ближе. Как спасти корабль? Выход я вижу один: прорываться через найссар – порккала-уддское минное заграждение. Мало энергии у нас, может и не хватить... Как-нибудь дотянем! Поворачиваю лодку на минное поле. Я не ошибся. Вражеские катера и тральщики, боясь подорваться на собственных минах, не рискнули идти за нами и прекратили преследование.
И опять медленно продвигаемся вперед в водах, густо усеянных вражескими минами. Снова слышим скрежет минрепов о корпус лодки. Снова стопорим то левый, то правый электромоторы... И так длится час, второй, третий... Наконец плотное минное поле осталось позади. В последний момент чуть не наделала неприятностей антенная мина – взорвалась близко. От сотрясения нарушилась укупорка баков аккумуляторной батареи.
И еще появилась у нас забота. Сначала подозрительный шум услышали торпедисты в первом отсеке, затем акустик Мироненко доложил, что за кормой что-то булькает. Что же это там тащится за нами? Может, сигнальная сеть? На всякий случай погружаемся глубже, чтобы ее поплавки не были видны на поверхности.
Ночью всплыли. Моросил дождь, волна расходилась до шести баллов, видимость слабая, – в общем, подходящая для нас погода. Поднялся на мостик. Догадка наша оправдалась. К носовой надстройке прицепился обрывок сигнальной сети. Такие сети противник устанавливает на подходах к портам, на фарватерах, в узкостях. Коварная штука. Лодку, конечно, она не удержит, но к сети прикреплены особые буйки, которые автоматически зажигаются и выделяют густой дым. На этот сигнал сразу же спешат дозорные корабли. К тому же сеть, опутавшая лодку, может намотаться на винты и лишить хода. Надо нам побыстрее освободиться от сети. Поручаю это сделать рулевому Крутковскому…
Задание опасное. Дело не в сложности самой работы, не в злой волне, которая разгуливает по верхней палубе, а в том, что в любую минуту могут появиться вражеские корабли или самолеты и тогда мы вынуждены будем срочно погрузиться, оставив товарища на поверхности моря… К счастью, никто не помешал работе. Крутковский быстро освободил подводную лодку от сети, и она получила возможность продолжать путь…
Через двое суток пришли на отведенную нам позицию. Несколько дней вели разведку района, уточняя данные о движении вражеских конвоев… Вечером 20 июля в перископ увидели караван, идущий на нас. Три транспорта и шесть сторожевиков. Очевидно, тот самый конвой, сообщение о котором накануне нам передали из штаба флота. Транспорты везут из Германии в Финляндию вооружение и боеприпасы. Выбираю самое крупное судно, водоизмещением десять – двенадцать тысяч тонн. Калинин и штурман быстро произвели необходимые расчеты…
Атака складывается очень хорошо. Подходим к цели как можно ближе, чтобы стрелять наверняка. Опасаюсь одного – выдержит ли корпус лодки силу близкого взрыва своих же торпед. Но бить надо без промаха: на палубе транспорта различаются танки, полевые орудия и много другой техники. Богатая добыча!
И какая досада: когда до залпа осталась какая-то минута, в окуляре перископа появился один из сторожевых кораблей. Он идет между нами и транспортом, закрывая его своим корпусом. Меня бросило в жар. Если он заслонит цель, то атака сорвется, лодка не успеет повторно выйти на необходимый курсовой угол. Что делать? А если самим повернуть на транспорт, чтобы он раньше оказался на залповом пеленге?.. Тогда торпеды успеют проскочить перед носом сторожевика. Командую рулевым. Последний раз на мгновение поднимаю перископ. Вот они, решающие секунды! Залп! След торпед потянулся точно к цели. Очень близкий оглушительный взрыв, затем второй. Прежде чем лодка уходит на глубину, успеваю увидеть, как тонет вражеское судно. Лодку при взрыве так тряхнуло, что рубка показалась на поверхности...
Глубиномер показывает двадцать семь метров, а по карте здесь значится семьдесят пять. Решать эту загадку нет времени. Нужно срочно разворачиваться влево и уходить мористее. Вражеские корабли, конечно, заметили лодку, когда вынырнула ее рубка. Они уже проносятся над нами. Справа, слева, спереди гремят взрывы. А лодка тяжелая, плохо слушается рулей. После удара о скалу или затонувший корабль, так как глубина в данном районе была около шестидесяти метров, стал нарастать дифферент на нос. Ильин прилагает все усилия, чтобы выровнять лодку. Взрывы все чаще и ближе. На смену отбомбившимся кораблям спешат новые.
Внезапно наступает тишина. Мы увеличиваем ход, уже намереваемся подвсплыть под перископ, чтобы осмотреть горизонт, когда гидроакустик докладывает о приближении с левого борта двух сторожевиков. Быстро уходим на глубину. Но, судя по всему, один из кораблей запеленговал нас. Вот уже его винты буравят воду над нами. Тревожно смотрим на подволок, ожидая взрывов глубинок, но их почему-то нет. Сторожевики преследуют нас. По-видимому, они установили прочный акустический контакт с лодкой…
Вдруг над нашими головами ухнули взрывы, мощные, раскатистые.
– Уходить на глубину шестьдесят метров! – успеваю крикнуть. Новый, еще более страшный взрыв сотрясает корпус лодки. Меня отбрасывает к штурманскому столику…
– Два сторожевых корабля следуют за нами, не изменяя скорости, – доложил гидроакустик, – Дистанция прежняя. Других шумов не слышно.
Что ж, обстановка, кажется, начинает проясняться. Сторожевики навели на нас авиацию. Но почему они так точно знают наше место? По-видимому, за нами остается какой-то след: либо повреждена междубортная топливная цистерна и соляр вытекает, либо магистраль сжатого воздуха дает утечку, «травит», как говорят моряки. Ильин проверяет показания манометров. Действительно, в одном из трубопроводов происходит утечка воздуха. Немедленно перекрыли общий клапан всей подгруппы баллонов.
Бомбежка не прошла для нас бесследно. Отказали электромоторы рулей. Переходим на ручное управление. Даже в обычных условиях это нелегкий труд, а тут, когда одна из бомб разорвалась довольно близко и корму лодки сильно подкинуло, вертикальный руль перекладывать стало совсем тяжело. На помощь рулевому Крутовскому вызваны трюмный Панкратов, моторист Косых и кок Тимофеев – ребята плечистые, могучие. Общими усилиями они кое-как вращают тугой штурвал.
Бомбы рвутся то поблизости, то где-то далеко. Время тянется медленно. Дышать становится все тяжелее. Но мокрые от пота люди работают. Из отсеков сообщают об устранении повреждений. С каждым таким докладом веселеет лицо нашего инженера, хотя он тоже, как и все мы, задыхается от недостатка кислорода. Акустик, долгое время молчаливо прислушивавшийся к шумам наших упорных преследователей, вдруг громко доложил:
– Сторожевики повернули на нас. Быстро приближаются. И тотчас серия взрывов прокатилась справа по корме. Глубинные бомбы упали сравнительно близко, но вреда не причинили…
Сторожевики сбросили еще одну серию глубинок кабельтовых в двадцати от лодки и на этом сбрасывание бомб прекратили. Акустик Мироненко звонко докладывает, что сторожевые корабли удаляются курсом, противоположным движению нашей лодки. Все-таки молодец Мироненко! В том, что лодка всякий раз успешно увертывается от преследователей, во многом его заслуга… Оторвавшись от назойливых сторожевиков, мы довольно быстро привели отсеки в порядок. Около семидесяти бомб выпало на нашу долю на этот раз, однако серьезных повреждений внутри лодки нет.
В полночь всплыли. Измученные люди с наслаждением вдохнули влажный морской воздух. Что и говорить, пожалуй, никто, кроме подводников, лучше не знает настоящую цену свежего воздуха! Оставаться дольше в районе, где мы потопили вражеский транспорт, опасно: всюду шныряют противолодочные корабли. Берем курс на маяк Ристна. Там дополнительная наша позиция. Когда чуть рассвело, приказываю осмотреть форштевень и наружные крышки торпедных аппаратов. Хотелось проверить, не оставил ли последствий удар о грунт. Но появились самолеты противника, и пришлось срочно погрузиться…
Через два дня ранним утром Щ-303 в сопровождении катеров приближалась к Кронштадту. Вместе с нами возвращалась из боевого похода подводная лодка Щ-406 под командованием Евгения Осипова. Ее героический экипаж потопил в этот раз пять вражеских транспортов. Немецкие батареи, находившиеся на северном берегу залива, пытались обстрелять нас, но катера сопровождения своевременно поставили дымовую завесу…
За успешное выполнение задания весь экипаж Щ-303 был награжден. Пять человек получили орден Ленина, еще пятеро – орден Красного Знамени, остальные – орден Красной Звезды. Наша славная «старушка» прекрасно выдержала боевой экзамен и как бы обрела вторую молодость. Ее рубка украсилась звездой, в центре которой была выведена цифра 2 – первый счет побед нашего экипажа...
|
|
Просмотров: 842 |
Добавил: Zvezda_nn
| Рейтинг: 0.0/0 |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ] |
|
|
