В прошлом об армии судили по ее внешнему виду. Оборванные и грязные солдаты и двести лет назад говорили об отношении к ним власти, а заодно и о состоянии страны. Российские вооруженные силы нередко сталкиваются с претензиями по поводу преемственности традиций. Чиновникам нравится предлагать на суд публики новые модели военной формы, как будто что-то меняющие в серых буднях страны и ее армии. Однако мундир остается в России не только без традиций, но и без чести, а это важнее всего.
Смешно говорить о преемственности традиций в связи с российской армией. Традиции дореволюционных вооруженных сил были давно утрачены. Затем была попытка их восстановить: введены звания и повышены офицерские привилегии (30-е годы), восстановлены погоны (в 1943 году), даже атмосфера парадов в СССР была близка к прусскому идеалу. Сложилась новая особенная картина - новые, советские, но не красноармейские традиции. Они в свою очередь, как и традиции царской армии, были утрачены. Сегодня российская армия - это армия без традиций. Новых традиций не создано, а старые нельзя вернуть к жизни. Единственной, наверное, устойчивой традиций в российских вооруженных силах остается насилие над солдатом и «воспитание» духа через унижение личности. Эти традиции для нынешней армии очень важны.
Российскую армию критикуют не только за инновационные надувные танки, над которыми смеется вся Европа. Помимо устревания вооружения, существует проблема внешнего вида и морального состояния военных. «Безликая» униформа солдат различных родов войск неплохо говорит о том положении, которое военные занимают в российском обществе.
Нынешние парады выглядят как скромные костюмированные представления, а не демонстрация результатов строевой муштры или военной мощи. Как публичное зрелище они демонстрируют и то, что в России «защитники родины» стоят не очень высоко. На них попросту экономят, причем даже на ткани для форменной одежды. Между тем, в прошлом хорошая униформа, если не сказать красивая и дорогая, была признаком внимания правительства к военным. Сейчас нет даже этого формально-показного внимания.
Скромные усилия правящей бюрократии по материальному обеспечению командного состава не отменяют нищеты, в которой живет большинство офицеров. Считая себя защитниками отечества, они, должно быть, понимают под ним бесправных и обездоленных сограждан. Но от кого российская армия защищает этих людей? Кто их враг, если не класс владельцев сырьевых монополий? Военные любят подчеркивать, что их дело - беречь абстрактную Родину. Им вообще не слишком нравится задумываться над тем, какую роль они играют в реальной общественной жизни и как много могли бы сделать. Еще в 90-е годы российские офицеры начали спиваться или просто кончать жизнь самоубийством.
Быть может, отечественная армия носит ту форму, которую заслужила. Здесь особенно примечательная ее «лицевая сторона»: мундиры солдат Кремлевского полка, разработанные Юдашкиным, - «королем портных» в глазах чиновников. Униформа Кремлевского полка - не более чем дань тому, что Россия формально считается республикой. Во Франции, например, почетное караульное подразделение также имеет слабоисторичную форму. Но она выглядит гораздо лучше: в России же вся военная форма не соответствует критериям эстетичности и комфорта. Безвкусица здесь только отражает безграмотность заказчика. В стране множество военно-исторических клубов и любой из них сделал бы костюм солдат Кремлевского полка лучше, чем Юдашкин. Но в этом ли дело?
Правительство не раз подчеркивало, что реформы в военном ведомстве нужны для повышения военной мощи страны. С этим все не особо хорошо, но есть и другая сторона - более важная для правящего класса. Реформирование вооруженных сил достигает пока негласно поставленной цели: армия остается безопасной для политического строя. Военные, как рядовые, так и офицеры, никак не демонстрируют наличие у них гражданской позиции или самоуважения. Армия в России выглядит стерилизованной. При этом она является технически отсталой, не блещет талантами и строится на подавлении инициативы так же, как и на подавлении личности. В этом смысле она вполне традиционна (в духе XVII-XIX веков) - и это очень плохо.
В еще недавнем советском прошлом военным полагалось отдавать друг другу честь при встрече. Нелепая и нудная церемония. Однако в ее названии был заложен смысл: подразумевалось, что честь у солдата и офицера все-таки есть. Капиталистическая реставрация заменила этот термин, сделав отдание чести воинским приветствием. Некоторые остроумные военные шутили по поводу «всякий раз безвозвратно отдаваемой чести», другие - по поводу того, что честь - дело исключительно девичье. Между тем, понятие это некогда было значимо для военных. Великая французская революция утвердила представление, что честь - право на самоуважение и уважение других - есть право каждого человека, любого военного, а не только офицера-дворянина.
Постоянные скандалы с насилием над личностью в российской армии ясно говорят о том, что такое армия без чести солдата. Обладанием ею не может похвалиться и командный состав, не воспитанный в принципах гордости и уважения к подчиненным. Российская армия комплектуется путем насильственной вербовки и не удивительно, что она походит на европейские армии XVIII столетия, где вся дисциплина держалось на палке капрала. Разница состоит лишь в том, что палка заносится и свистит не только над спиной рядового. Под ней покорно изгибается и офицерство. Но справедливо ли винить одних представителей общества, когда почти все оно таково? Однако в отличие от военного, нестроевой гражданин все-таки понимает, что у него пусть и формально имеются политические права. И если сейчас общественная стихия в России выглядит спящей, то это лишь временное состояние. Когда она проснется, военным придется делать свой выбор.
Неважно, кто в истории поднимается на революционную борьбу первым. Однако революция всегда начинается с понимания того, что человек имеет права и имеет достоинство. Беда российских военных состоит в том, что они, выходя или силой выхватываясь из народной массы, не ощутили еще в себе обязанности отплатить за все, что никому нельзя терпеть. Интересно, догадаются ли они сами о том, что тоже имеют право на честь, или узнают об этом позднее от других?
